Роковое сокровище - Гарвуд Джулия

— Бродик? — прошептала она со страхом.

— Все… все прекрасно, любимая. Только не двигайся… позволь мне… а, дьявол, ты шелохнулась…

Джиллиан слегка дернулась и тут же ахнула, потрясенная невероятными эмоциями, погрузившими ее в мир чувственного безумия. Она попробовала лежать совершенно спокойно, но огонь, бушевавший в ней, уже вырвался на волю. Бродик скрипнул зубами, все еще надеясь унять жадные порывы тела. Но тут она чуть приподнялась, и поединок со сладострастием был позорно проигран. Он медленно вышел из нее и очередным выпадом погрузился еще глубже.

Восхитительное буйство владело ею. Забыв обо всем, она сцепила ноги на его спине, чтобы вобрать его в себя целиком. Чем яростнее он наступал, тем бесстыднее становилась она в своем порыве узнать, что ждет ее за порогом познания. Выкрикивая его имя, она жалась к нему все теснее и, когда начались первые блаженные судороги, смело устремилась к тому пределу, за которым раскрывало объятия райское блаженство.

Пораженная и трепещущая, она попыталась вырваться. Но Бродик не дал ей отступить, воспламеняя огонь страсти каждым новым толчком. Волна за волной подхватывала ее, и, поняв, что она нашла свой рай, Бродик достиг своего и последним, почти нечеловеческим усилием исторг в зовущее лоно хмельной напиток жизни.

Они долго молча лежали в объятиях друг друга. В тишине слышалось лишь хриплое дыхание. Джиллиан еще не успела осознать всю важность того, что сейчас произошло. Она стала женщиной. Отныне она принадлежит ему душой и телом.

Бродик хотел поцеловать ее, уверить, что ни с кем не находил столь блаженного забытья, но не мог поднять головы.

— Господи милосердный, — пробормотала она. Он рассмеялся и чмокнул ее в ушко.

— Я знал, что лучше тебя никого нет на свете, Джиллиан, но, черт побери, не думал, что найду смерть в супружеской постели.

— Значит, я сделала тебя счастливым?

Бродик снова засмеялся и наконец нашел в себе силы взглянуть на жену. Глаза ее все еще туманились дымкой страсти, и желание охватило его с новой силой.

— Более чем.

— Я не знала… когда ты… и потом я… не знала… что делать… все, что мы… не знала…

Бродик притянул ее голову к своей и снова принялся целовать, долго и не торопясь, а когда отстранился, волосы на его груди пощекотали ее соски и длинные ресницы медленно опустились. Он стиснул Джиллиан и перекатился на бок, увлекая ее за собой.

Наконец-то! Теперь она принадлежит ему, окончательно и бесповоротно, хотя он до сих пор так и не понял, как ему удалось завладеть ею и за какие достоинства она его полюбила. Теперь Джиллиан — его жена, и до конца дней своих Бродик будет лелеять и оберегать ее.

Джиллиан погладила его по груди, уютно устроилась на плече и довольно вздохнула. Сон уже смежил ее веки, но внезапная мысль вырвала ее из дремоты и вернула к ужасной действительности.

— Бродик, что мне сказать завтра отцу Лаггану? — всхлипнула она.

Бродик в самых мельчайших подробностях и красочных деталях, не жалея непристойных слов, объяснил, что именно они только сейчас проделывали, и великодушно предложил повторить все это священнику, и если можно, с утра пораньше.

Джиллиан с негодованием отказалась и, поразмыслив, решила, что лучше всего будет промолчать.

— Я не хочу, чтобы святой отец расторг наш брак! — встревожилась она.

— Не волнуйся, не расторгнет, — зевнув, заверил Бродик.

— Тогда скажи ему сам.

— Обязательно, — заверил он. — А теперь я хочу слышать…

—Что?

— Что ты меня любишь. Еще раз.

— Я люблю тебя.

Она уснула, так и не дождавшись ответного признания.

Глава 25

Любить Бродика оказалось делом весьма утомительным. Джиллиан почти не сомкнула глаз в эту ночь, поскольку привыкла спать одна, а Бродик занимал слишком много места. Стоило чуть повернуться, и она натыкалась на него, и наконец, уже под утро, он ухитрился придавить ее ногой.. Бродик вообще крайне редко проводил ночь под крышей, так что и ему было не слишком удобно. Постель оказалась чересчур мягкой, и он вообще предпочитал ночевать под открытым небом, любоваться звездами и подставлять лицо прохладному ветерку. Но нельзя же покинуть жену в первую брачную ночь! Поэтому он то и дело вскидывался и, вспомнив, где находится, вновь и вновь тянулся к жене. И хотя пытался быть нежным и бережным, помня, какую боль причинил, страсть вскоре заставляла обоих забыть обо всем, кроме жгучего, острого наслаждения.