Вереск и бархат - Медейрос Тереза

Краешек кремовой карточки выглянул из-под пушистой горы. Он опустился на колени и поднес карточку к свету. Изящным почерком на ней было написано: «Себастьяну Керру, лаэрду Данкерка. Твоя любящая Пруденс».

Джейми, прищурившись, выглянул у него из-за спины.

— Что там написано? Ты же знаешь, что я не очень-то хорошо читаю.

Себастьян безвольно опустил руки на колени, отчужденно глядя на своего друга.

— Там написано, что я дурак, Джейми. Полный и законченный дурак.

ГЛАВА 32

Себастьян набросил свой новый плед на плечи и вывел лошадей из конюшни.

— Прекрати визжать, Джейми. У меня нет выбора. Я должен ехать за ней.

Легкий туман рваными клочьями тянулся над двором. На черном бархате неба ярко серебрились луна и звезды.

Джейми трусил позади Себастьяна, пересыпая свои просьбы проклятиями. Себастьян набросил седло на спину лошади, а Джейми стащил его с другой стороны.

— Ты не можешь этого сделать. Люди д'Артана все еще в деревне. Им не понадобится много времени, чтобы обнаружить, что ты отпустил ее. Ты будешь увертываться от пуль всю дорогу до Англии.

Голос Себастьяна был убийственно мягким.

— Джейми, дай мне седло.

Джейми попятился, держа седло, словно щит, перед собой.

— Позволь мне поехать вместо тебя. Я нагоню ее. Я скажу, что ты — болван, который любит ее. Черт, я даже поцелую ее, если хочешь. Я могу быть обаятельным, как сам Сатана, если задамся целью.

Себастьян обошел лошадь, наступая на Джейми. Его серые глаза горели упрямством и решимостью.

Джейми ногами уперся в желоб для воды и, используя свой последний довод, чтобы образумить Себастьяна от опрометчивого шага, быстро произнес.

— Тебе придется тревожиться не только из-за д'Артана. Картинки с твоей физиономией расклеены по всей Шотландии. Разве ты не помнишь, что обещал этот кретин шериф? Если ты появишься вблизи границы, непременно будешь повешен.

Себастьян протянул руку.

— Седло, Джейми.

Джейми подумал было о том, чтобы удариться в слезы. С матушкой его завывания всегда достигали желаемого результата. Но он сомневался, что этот трюк пройдет с Себастьяном, и бросил ему седло с выразительным ругательством.

— Спасибо, — спокойно сказал Себастьян и зашагал к лошади.

Джеими в отчаянии запустил пальцы в спутанную шевелюру. Себастьян вскочил в седло и привязал перед собой скрученное одеяло.

Джейми в несколько прыжков пересек двор и схватился за поводья.

— Тогда возьми меня с собой. Тебе нельзя ехать одному.

Себастьян попытался разжать его пальцы, уцепившиеся за поводья, но они были сильны, как стальные прутья.

— Я должен ехать один. Ты сам сказал, что это очень опасно.

— Тогда ты будешь тащить меня на поводьях всю дорогу до Англии.

Себастьян продолжал терпеливо разжимать пальцы Джейми одной рукой, а другой вытащил из-за пояса пистолет.

— Я не могу просить тебя рисковать своей шеей из-за моей глупости.

Джейми простодушно посмотрел на него широко распахнутыми глазами.

— Ты просил меня рисковать из-за меньшего.

— Да, просил.

Себастьян улыбнулся ему ласково, нежно, затем занес руку и коротко ударил Джейми по шее рукояткой пистолета. Маленькое жилистое тело обмякло и медленно сползло на землю.

— Ты не усвоил моих уроков, Джейми Грэхем, — пробормотал Себастьян, засовывая пистолет за пояс бриджей. — Раненый человек — петля для другого человека. А я на этот раз ранен очень тяжело.

Распластавшийся на земле, бесчувственный, Джейми выглядел много моложе своих лет. Себастьян отвязал одеяло и прикрыл его от ночного холода.

— Приятных снов, мой мальчик.

Он пустил лошадь в галоп и промчался через ворота замка. Бросив через плечо прощальный взгляд, Себастьян обнаружил, что Данкерк скрылся в легкой туманной дымке.

Одинокая темная фигура кралась по аллее. Полоса наползающего на землю тумана окутала ноги мужчины, извиваясь и клубясь белыми барашками при его движении. Черная шелковая маска, серебрясь в свете луны, скрывала верхнюю часть лица, оставляя открытыми твердый подбородок и красиво очерченные губы.

Опасность возбуждала его, волновала кровь, учащала дыхание. В сгущающихся фиолетовых сумерках он вновь почувствовал себя, как и прежде, господином ночи, принцем воров. Но по окончании этого опасного путешествия он надеялся украсть не золотые карманные часы и не горсть драгоценностей, но женское сердце — гордое, нежно любящее, за обладание которым он готов был отдать все золото мира.