Мой враг – королева - Холт Виктория

Мы беспокоились за него. Он был болен. Дизентерия, которой он заболел в Ирландии, та, которой не поверили люди, подозревавшие Лейстера в отравлении его отца, была серьезной. Он не мог есть, не мог спать. Нам не позволялось приезжать к нему, но нам привозили сведения о нем. Мы все боялись, что он будет отправлен в Тауэр.

Я знала, что Эссекс был некоторое время в переписке с королем Шотландии, и Пенелопа с Маунтджоем вместе с ним, чтобы заручиться поддержкой монарха, которому предстояло унаследовать трон. Я всегда чувствовала, что эта переписка опасна, потому, что письма могли попасть в руки королеве. Лейстер никогда бы не был столь беспечен. Если бы только мой сын слушал мои предупреждения, если бы он извлекал уроки из того, что я ему рассказывала!

Но толку не было: это было не в его натуре – остерегаться.

Маунтджой строил планы побега Эссекса из Йорк Хауз, пытаясь переправить его во Францию. Саутгэмптон, из-за которого на Эссекса пала немилость, заявил, что поедет вместе с ним. Однако Эссекс, к нашей печали, но, наконец-то, мудро, отказался бежать.

Бедная Фрэнсис была в отчаянии, поэтому она поехала во дворец искать милости у королевы.

Жена Эссекса, которая не нравилась королеве, была, конечно, малоподходящей персоной для того, чтобы умолять королеву. Я, мать Эссекса, тем более не могла ни на что надеяться. Но эти молодые люди не знали Елизавету так, как я. Они бы рассмеялись в недоверии, если бы я сказала, что в немилость Эссекс впал оттого, что он ворвался в спальню королевы.

Естественно, Фрэнсис была отослана назад с приказом не появляться больше.

Дело моего сына было рассмотрено. Обвинения были следующими: ему были даны, по его просьбе, большие силы, он ослушался инструкций и вернулся в Англию без разрешения, он вошел в сговор с предателем Тайроном и достиг с ним договоренностей, которые не могут быть приняты.

Это было окончательное падение Эссекса. Несколько дней спустя его дом был опечатан; слуги должны были искать себе иного места. Он сделался так болен, что мы опасались за его жизнь.

Я надеялась, что разум королевы не позволит ей погубить Эссекса. Она любила его когда-то, а я знала, насколько она верна в своих привязанностях.

– Действительно ли он так болен, как говорят? – спросила она у Маунтджоя, который заверил ее, что это так.

Она сказала, что пошлет к нему своих врачей. Маунтджой ответил:

– Ему не нужны врачи. Он нуждается в добрых словах Вашего Величества.

Она отправила ему бульон с собственной кухни с посланием, что рассмотрит визит к нему.

В эти дни декабря мы в самом деле полагали, что он умирает. За него молились, и это также разозлило королеву, когда она узнала, потому что сделано это было также без ее позволения.

Она дала разрешение на посещение его женой; затем она послала за моими дочерьми и приняла их любезно.

– Ваш брат – запутавшийся человек, – сказала она им. – Я понимаю ваше горе и разделяю его.

Я часто потом думала, что было бы лучше, если бы тогда Эссекс умер. Но он выжил, потому что надежда – лучшее лекарство. Когда ему сказали, что королева разрешила ему по выздоровлении прийти к ней, когда он услышал, что его сестры были ею приняты, когда он увидел Фрэнсис у своей постели – он стал надеяться.

Мне не было позволено видеться с ним, но Фрэнсис приезжала и говорила, что здоровье его улучшается и что он собирается послать королеве новогодний подарок.

Конечно, это была хорошая идея: я знала, как она любила подарки. Я вспомнила о роскошных подарках, которые ей готовил Лейстер, и о том, как я была вынуждена продавать свои драгоценности, чтобы оплатить их.

Его подарок не был принят, но не был и отвергнут.

Нужно было видеть его, когда ему сказали, что подарок не был отвергнут! Он поднялся с постели и стал ходить. В несколько дней он почти поправился.

Фрэнсис часто посылала мне известия, зная, как я тревожусь. Я сидела у окна, ожидая их и думая о королеве. Она также должна была волноваться, ведь она любила его. Но она была в своей любви к нему столь же ревнива, как и в любви к Лейстеру: она не позволила мне, его матери, навещать Эссекса.

Но вскоре я услышала тревожное известие о том, что королева отослала подарок обратно Эссексу. Видно, лишь в тревожные дни, когда опасались за его жизнь, она снизошла.

Теперь, когда он не был более болен, он снова почувствовал на себе ее гнев. И, хотя опасность болезни отступила, он находился в опасности со стороны королевы и своих врагов.