Тина и Тереза - Бекитт Лора

— Был бы счастлив считаться им…— В словах Конрада слышались сожаление и горечь. — Но я ни в чем не уверен…

Доктор Райан, уловив в голосе собеседника нотку задумчивости, сделал паузу, а потом продолжил:

— Мисс Хиггинс человек с ранимой душой и, к несчастью, несколько заниженной самооценкой, но зато ей свойственна, если можно так выразиться, особая тихая стойкость. Думаю, она сумеет наладить свою жизнь и со временем даже сможет чувствовать себя счастливой. Но на первых порах нужны помощь, поддержка. У нее ведь есть родные?

— Мать, в маленьком провинциальном городке, и еще, кажется, сестра, правда, не знаю, где.

— Мистер О'Рейли, — доктор Райан поднялся с места, — я спрошу мисс Хиггинс, примет ли она вас. Через пару недель я готов ее выписать совершенно спокойно, если буду знать, что ей есть куда пойти и что вокруг окажутся хорошие, понимающие люди.

— Вот об этом я и хотел бы с нею поговорить. И еще… Я дам вам деньги, а вы потом передадите ей — пусть купит одежду и все, что захочет. Боюсь, от меня она не примет, просто из гордости. А вы, надеюсь, сумеете убедить. И лучше не говорите, что деньги принес я.

Доктор Райан кивнул, взяв конверт, потом вышел и вернулся через пару минут.

— Идите, — сказал он. — Могу обрадовать, она сразу согласилась встретиться с вами. Но предупреждаю, ни слова о том, что случилось! Вы понимаете, о чем я?

— Да, конечно.

— Если она заплачет или еще как-то проявит эмоции, не пугайтесь — это хорошо; хуже, если будет молчать. По возможности сначала поговорите на отвлеченные темы, а уж потом о ее будущем. Ни на чем не настаивайте! Поверьте, это необходимые условия. Я нашел с мисс Хиггинс неплохой контакт, хотя это было нелегко, и знаю, что говорю.

— Я полностью доверяю вам.

Конрад вздохнул. Он медлил, не решаясь покинуть кабинет и отправиться к Тине.

— Есть проблемы? Вы переживаете, боитесь? Справьтесь с собой — ради мисс Хиггинс. По всему видно, она дорога вам.

Конрад скользнул по его лицу быстрым взглядом.

— Постараюсь. Я со всем справлюсь, разве что кроме чувства вины.

— Вины? Что вы имеете в виду?

— Вы мужчина и потому должны понимать. Вина — не только за себя. За всех нас. За наш пол, за нашу мужскую природу!

— Да, — тяжело произнес доктор, — пожалуй, вы правы.

Конрад дошел до дверей указанной комнаты и негромко постучал. Ответа не последовало, тогда он, подождав немного, легонько толкнул дверь и, когда она открылась, вошел внутрь.

Это была небольшая комната, совсем не напоминающая больничную палату, со светлыми, но не белыми стенами, хорошей мебелью, ковром на полу и высокими потолками.

Тина сидела на кровати (Конрад понял, что она лежала и поднялась только заслышав его шаги) и безмолвно смотрела на вошедшего. Одетая в простое, в серо-белую клетку платье и тонкую кремовую кофточку, она казалась по-девичьи хрупкой. Голову прикрывал новый, но выглядевший старомодным чепец из бледно-голубой полотняной ткани, отделанный узкими кружевами.

Тина… Ее большие серые глаза на бескровном лице показались Конраду чужими. Тогда, в Кленси, она была совсем не такой…

Ее тело, тело юной девушки, вызывало трогательные чувства, но лицо взрослой женщины, человека, заглянувшего в бездну, невольно отталкивало, даже пугало.

Конрад почувствовал, как во рту пересохло, а к вискам прилила кровь. Он не был уверен, что сумеет повести разговор так, как хотелось.

— Здравствуй… Тина!

Она кивнула.

— Я присяду?

Не дожидаясь ответа, он подошел к столику, на котором стояла ваза, и опустил в нее сирень. Потом сел напротив Тины, на расстоянии чуть меньше вытянутой руки.

— Как ты себя чувствуешь? Тебе хорошо здесь?

Он говорил тихо, словно боялся чего-то. Он сразу понял: нужной атмосферы не возникнет, несмотря на все старания, не возникнет, если этого не захочет сама Тина.

— Да, хорошо. Спасибо.

Ее голос звучал ровно, тембр его не изменился — это немного обнадежило Конрада.

— Вот, — продолжал он, — я принес тебе конфеты. Если ты любишь сладкое, они тебе понравятся.

— Спасибо, — повторила она, глядя, как он развязывает ленту и снимает бумагу. Потом, когда Конрад поднял голову, их взгляды на секунду встретились, но Тина быстро отвела глаза. Что было в них? Боль или, что ужаснее, пустота? Жили ли в ней воспоминания о светлом, не умерли ли прежние чувства?

Как бы то ни было, в тот миг, когда они взглянули друг на друга, в воображении Конрада возникло видение: в ярких лучах солнца скрещиваются клинки острых шпаг, и от этого слияния в борьбе сверкающих полос металла, как ни странно, рождается свет.