Несущая свет. Том 1 - Гиллеспи Донна

— Где он? Говори немедленно! — сказал он тихо.

В этом голосе Юнилла ощутила незнакомую ей прежде силу, как будто намеренно скрывавшуюся до поры до времени. Она медленно встала и начала осторожно отходить от него на безопасное расстояние. В глубине души она нисколько не сожалела, что больно уязвила его, но, по-видимому, она ошиблась с дозой — та рана, которую она нанесла ему, сделала его опасным, он разъярился не на шутку. Этот человек был непостижим для нее. Он вел себя так, будто она убила его сына.

— Он всего лишь у Аурелии. Почему ты так беспокоишься о каком-то слуге? Не понимаю, право, — и она невольно, как бы защищаясь от него, прижала к себе полотенце, закрыв грудь. Читающееся на его лице презрение к ней Юнилла истолковала как отвращение к ее телу.

— Ты покинешь мой дом немедленно. Или я прикажу силой выбросить тебя отсюда, — его голос, хотя и звучащий все еще негромко, приобрел грозные повелительные интонации.

Марк Юлиан казался теперь Юнилле героем древних сказаний. И в тот момент, когда стало совершенно ясно, что он ненавидит ее всеми силами души, пылкая любовь к нему нахлынула на Юниллу жаркой волной. Это была любовь, отравленная ядом всей ее прошлой жизни, и потому она разъедала и жгла ее душу. Юнилла как зачарованная застыла на месте, вдруг онемев и не сводя глаз с Марка, как будто видела его в первый раз. Он был для нее Гектором или Ахиллом, а она сама, дрожащая и покорная, была военным трофеем, доставшимся герою в бою, и потому смиренно ожидала изъявления его воли.

— Я люблю тебя… Я отчаянно люблю тебя… Чудовище! — вдруг закричала она и бросилась на него.

Он крепко схватил ее за руки, обороняясь, и держал, пока она пиналась, кусалась и пыталась достать его своими кулаками. Наконец, он громко крикнул слугам, чтобы те приготовили ее носилки. Когда носилки были поданы, она тут же прекратила истерику, хотя внутри у нее все кипело от неутоленного желания и жажды причинить ему какую-нибудь боль. Она изумлялась самой себе — как могли ее чувства к нему так внезапно круто измениться? Ее любовь граничила с ненавистью, но причиной этой ненависти на сей раз было то, что он с такой жестокостью отверг ее. Он стоял перед ней — такой прекрасный в своем сдержанном гневе, что она просто не могла этого больше вынести. Его независимость и пренебрежение ею сводили ее с ума. И раз уж ей не суждено завладеть им, она должна нанести ему незаживающую рану, должна отметить его своим клеймом, чтобы оно бросалось в глаза другим и создавало иллюзию, что он — ее собственность.

— О Марк, мой дражайший супруг, — заговорила она вдруг кокетливым сладким голоском, когда он усадил ее в носилки, — после того оскорбления, которое ты нанес мне, не сомневайся, я сделаю все, чтобы прежде всего вернуть Вейенто из изгнания. А когда он вернется, он непременно убьет тебя.

— Делай, что хочешь, — произнес он с холодным безразличием. — Завтра утром тебе пришлют пожитки.

Однако в глубине души Марк ощутил холодок страха. Неужели Юнилла действительно обладала таким влиянием, что могла выполнить угрозу? Да, несомненно. Между нею и Домицианом установились какие-то странные неестественные отношения: Домициан во всеуслышанье порицал ее и в то же время покровительствовал ей. Создавалось такое впечатление, что принц ни в чем не мог отказать Юнилле.

Носильщики плавно подняли носилки себе на плечи. Юнилла была охвачена лихорадочным волнением, в голове ее теснились разные мысли. Разве не уверял ее Нерон в том, что у нее божественная душа? И этот особняк был ее дворцом точно так же, как Золотой Дом — дворцом Нерона. Марк будет жестоко наказан за то, что выгнал ее из этого дома. Ее божественная сущность требует для него беспощадной суровой кары. Она сумеет найти способы, чтобы покарать его. На этот раз он победил, но это не окончательная победа, впереди у них еще много схваток!

Она задернула шелковые занавески и откинулась на сиденье, глядя в пространство перед собой широко открытыми глазами.

— Иди, Марк, и посмотри, что стало с твоей библиотекой, — прошептала она еле слышно. — Весна нынче была слишком холодной, а денег у меня не хватало. Так что, надеюсь, ты не слишком расстроишься, что я сожгла в печах все оставшиеся после пожара книги.

* * *

Юнилла оставила его на какое-то время в покое, и о ней не было ни слуху ни духу до самой весны третьего года правления Веспасиана, когда к Марку Юлиану внезапно прибыли гонцы из Дворца, требуя, чтобы он срочно явился для личной беседы к Императору. Причина подобного спешного вызова была довольно загадочна. Марк никак не мог взять в толк, зачем он вдруг понадобился Веспасиану. Торопливо собираясь, он лихорадочно размышлял.