Месть королевы - Холт Виктория

Итак, Диспенсер сделал выбор: поставил на короля, связал с ним свою судьбу.

Эдуард – все же король, и он, несомненно, останется королем. Поэтому то, на что решился Диспенсер, можно считать весьма дальновидным шагом…

Когда на следующий день после его визита к королю собрался совет баронов, Хью Диспенсер и был той белой вороной, кто возражал против изгнания Гавестона. Бароны обвиняли его в предательстве, он лишь усмехался в ответ.

Он был твердо уверен, что выбрал правильный путь и ничего не потеряет, но только выиграет на этом пути.

Присутствовал он и при том, как бароны предъявили королю ультиматум. Они впрямую угрожали гражданской войной, если Гавестон не покинет страну.

Эдуарду ничего не оставалось, как уступить, и он не забыл впоследствии выразить благодарность Хью Диспенсеру за поддержку.

– Я не забываю своих друзей, – сказал король, и вскоре Диспенсеру пришлось вспомнить эти слова, когда его самого бароны исключили из состава государственного совета.

* * *

Король сопровождал Гавестона до Бристоля, мечтая, чтобы путешествие длилось как можно дольше.

На сердце у него было тяжело. Он не видел никаких радостей в жизни без своего любимого Перро. Гавестон тоже уверял, что его собственная скорбь так же велика, как королевская, если не больше.

На самом деле было не совсем так. На самом деле он испытывал радостное волнение при мысли о том, что будет править Ирландией. Уж там-то его станут почитать как настоящего короля! Он приедет туда, облеченный королевскими полномочиями, при полном параде, и с ним должны будут считаться и соответственно вести себя. Думать об Ирландии было приятно и радостно и скрашивало долгий и томительный путь. Он был уверен, что преуспеет там и нанесет этим ощутимый удар своим врагам. Тем, кто держат его за какую-то непристойную, легкомысленную личность. Он докажет им, что вовсе не таков. А если в чем-то и таков, то исключительно, чтобы потрафить королю… Да, ему необходимы королевские милости – что же здесь такого? Благодаря им он стал одним из самых богатых людей в Англии и, кстати, уже успел вывезти часть богатств из страны, потому что кто знает этих баронов – что у них на уме? – вполне могут надумать под любыми предлогами конфисковать все его добро. А теперь оно в Гаскони, в его поместье, куда и он, может быть, отправится, если дела здесь станут совсем плохи. Эдуард, ничего не скажешь, проявил к нему крайнее великодушие и щедрость, подарив те денежные суммы, которые прежний король копил и держал для нового крестового похода. Он, Гавестон, сумеет употребить их с куда большей пользой, подумал он с усмешкой. Во всяком случае, не на жестокие и бесполезные походы ради убийства сарацинов. Мысль о том, сколько денег ухнуло в никуда за многие годы этих безнадежных кампаний, вызывала у него бессильную злобу и презрение…

Что ж, подходит пора сказать последнее прости горюющему королю, уверить в своей неизменной любви и что они вскоре непременно увидятся. И в этом он будет почти искренен.

– Мой дорогой господин, я намерен добиться такого успеха в Ирландии, что ваши бароны будут рвать на себе волосы и бить себя в грудь, если не кататься по земле от ярости.

– Мой дед умел заставить их делать это.

– Обещаю, что добьюсь того же!

– Обещай мне то, что для меня более важно, дорогой друг. Что никогда не забудешь меня и вернешься таким же любящим, как и теперь.

– Даю слово, милорд…

Эдуард долго стоял на берегу, глядя вслед уплывающему кораблю.

Потом повернулся спиной к океану и пробормотал, с трудом сдерживая слезы:

– Я не буду знать счастья, пока Перро не вернется ко мне.

3. УБИЙСТВО НА БЛЕКЛОУ ХИЛЛ

Эдуард оставался безутешен. Изабелла торжествовала. Разумеется, она испытывала унижение все эти недели, будучи отодвинутой Гавестоном на задний план, и ей хотелось выказать мужу как можно больше негодования и презрения, но за это же короткое время она сделалась взрослее и мудрей; стала понимать, что действовать так прямо значило делать хуже только самой себе. Кроме того, как ни странно, она продолжала испытывать любовную тягу к Эдуарду. Когда она видела его во дворце среди остальных обитателей и невольно сравнивала с ними, то не могла не признать, что в ее глазах он остается самым желанным и привлекательным из всех мужчин.

Что касается Эдуарда, то, несмотря на всю свою печаль, он был по-прежнему податлив, мягок и любезен по отношению к ней и старался избегать любых ссор. В своей грусти он казался ей еще более красивым. Она испытывала огромное удовлетворение от мысли, что выиграла этого человека у Гавестона, и, когда тот вернется, – полагала она, что вполне может произойти, – вся любовь Эдуарда будет уже отдана только жене и омерзительное прошлое останется лишь воспоминанием.