Любовь дикая и прекрасная - Смолл Бертрис

Однако если Патрика Лесли убрать с дороги, то тогда Катриону можно будет принудить. Это осуществится тайно, чтобы не повредить репутации дамы и самолюбию ее мужа. Но это произойдет! Джеймс хотел отведать того, от чего Патрик Лесли не мог оторваться вот уже девять лет. И король не сомневался, что свое получит.

Танцы закончились, и придворные, разгорячившиеся от усердия, жадно припадали к кубкам с охлажденным вином, подносимым слугами. Джеймс непринужденно прохаживался по залу, разговаривая и смеясь. В конце концов он приблизился к Лесли.

— Кузены! — Он поцеловал Катриону в обе щеки.

— Итак, Джеми, завтра ты берешь себе жену, — обратился к нему Патрик.

— Да, кузен, хотя я бы предпочел, чтобы она была здесь, а не в Дании.

— Терпение, дружище. Не успеешь обернуться, как она уже сюда приедет, и тебе снова захочется сплавить ее обратно в Данию.

Все засмеялись, а Джеймс сказал.

— Не станете ли вы с Катрионой моими гостями и не останетесь ли при дворе на празднества? Я знаю, что у вас есть дом в городе, но мне бы хотелось, чтобы моя семья была со мной. Даже Ботвелл снова у меня в фаворе.

— Как же, спасибо, Джеми, — улыбнулся Патрик. — Мы почтем за честь. Не так ли, голубка?

— Да, сир, — сказала Катриона. — Мы весьма польщены вашей добротой.

Джеймс отправился дальше, тайно ликуя. Теперь она у него под крышей!

На следующий день с неистовым весельем праздновалось бракосочетание короля Шотландии с Анной Датской.

В тот же вечер граф Гленкерк выехал по срочному делу в аббатство Мелроуз, а графиня после восхитительного пиршества и танцев отошла в свои покои.

Эллен помогла ей раздеться. Затем Катриона вступила в небольшой чан с теплой надушенной водой, а женщина потерла свою госпожу мягкой губкой. Обсушенная и напудренная, графиня подняла руки, и Эллен надела на нее шелковую ночную рубашку цвета морской волны. Забравшись в постель, Катриона приказала служанке сгрести в кучу угли в камине и пожелала ей спокойной ночи.

Графиня откинулась на пухлые подушки. Кровать была огромная, казавшаяся еще большей в отсутствие Патрика.

За девять лет супружества Гленкерки расставались редко, и Катриона не любила разлуки. Внезапно, уже начиная дремать, леди услышала какой-то скрип. Она села и увидела, как рядом с камином открывается потайная дверь. В проем вошел Джеймс Стюарт.

— Что вы здесь делаете? — возмутилась Катриона.

— А мне казалось, дорогая, что ответ на этот вопрос очевиден.

— Я сейчас завизжу на весь замок.

— Нет, милая, не завизжишь. Меня скандал не затронет. Я король. А ты — другое дело. Если ты мне откажешь, твоя семья сильно пострадает.

— Я уже говорила, что не стану вашей любовницей, Джеми.

Графиня пыталась скрыть свой страх. Она не ожидала такой настойчивости.

— Я не согласен с вашим решением, мадам. К тому же не вам его принимать. Сегодня я заочно вступил в брак.

Сегодня же я намереваюсь скрепить свои брачные узы, и я выбрал вас своей невестой.

— Никогда! Я никогда не уступлю вам.

— У тебя нет выбора, дорогая, — произнес король с торжествующим видом и снял с себя одежды. — Встань же и подойди ко мне! — приказал он.

— Нет, а если принудите меня, то я расскажу Гленкерку.

В глазах Катрионы заблестели слезы, а прелестные губы вызывающе надулись. Она была самым очаровательным созданием, какое Джеймс встречал за всю свою жизнь, и ее гнев возбудил короля сильнее, чем любая познанная им женщина.

— Значит, скажешь Гленкерку? — Это позабавило монарха. — Если хочешь, Катриона, я скажу ему сам. Но имей в виду, дорогая, Патрик простит меня. Я его король. Тебя он не простит. А теперь подойди.

Правда этих слов ужаснула графиню. Если Патрик узнает, что с ней спал другой мужчина, то гордый лорд бросит ее. Король поймал ее в ловушку, как кролика.

— Ублюдок, — выругалась она.

Джеймс захохотал.

— Нет, дорогая, с этим слухом было покончено еще до моего рождения.

Король протянул руку. Не видя другого выхода, Катриона приблизилась, изумрудные глаза графини горели яростью.

Король все еще смеялся, довольный. Ох, теперь она своим упрямым умом будет ему сопротивляться, но ее тело в конце концов уступит. Время терпит, и сегодня он овладеет ею.

— Сними рубашку, — тихо проговорил Джеймс и обрадовался, что Кат подчинилась ему без единого слова.

Отступив назад, король с удовольствием разглядывал графиню. У Катрионы была широкая и мягкая грудная клетка, откуда выпирали самые прекрасные груди, какие Джеймсу когда-либо доводилось видеть, — чудесные шары цвета слоновой кости с большими темно-розовыми сосками. Изящно округлые полные губы, тонкая талия, длинные и хорошей формы ноги, ниспадающие до самых бедер темно-золотистые волосы… Монарх почувствовал, как в нем забилось желание.

— О Боже, кузина! Ты прекрасна!

К его удивлению, Катриона зарделась, и Джеймс испытал непритворный восторг. Так, значит, это правда! Она и в самом деле никогда не знала другого мужчины, кроме Патрика! И действительно была самой добродетельной женщиной при дворе. Он позаботится о том, чтобы вознаградить графиню и сделать ее придворной дамой своей будущей жены. Графиня Гленкерк окажет на юную королеву прекрасное влияние.

Снова взяв Катриону за руку, монарх повел ее к кровати. Он поднял графиню на руки и уложил в постель. Меж ее ног розовел соблазнительный треугольник, выщипанный, как и полагалось леди. Над заветной расщелиной чернела крохотная родинка.

— Знак Венеры, — прошептал король, прикоснувшись к этому пятнышку, а потом наклонился и поцеловал его.

По обнаженному телу графини пробежал неистовый трепет, и Джеймс про себя улыбнулся. Он возьмет ее быстро, и, когда дело будет сделано, Катриона оставит свое глупое сопротивление. Нежно и вместе с тем твердо король раздвинул дрожащие бедра женщины. Ее глаза широко раскрылись, а когда он мягко вошел внутрь, у нее перехватило дыхание.

Подобно большинству мужчин из семьи Стюартов, Джеймс был одарен природой сверх меры. Неожиданность его натиска обезоружила Катриону, и графиня решила тихо лежать и ждать, когда монарх удовлетворит свою похоть.

Однако Джеймс Стюарт был слишком опытным и умелым любовником, чтобы позволить своей даме оставаться безответной. Сладострастно раздразнивая, он двигался внутри ее, уверенно и неторопливо возбуждая ответную страстность. Лишь величайшим усилием воли Катриона сохраняла под ним неподвижность. Вытянув руки по бокам и сжав кулаки, она пыталась сосредоточиться на остроте ногтей, впивавшихся в ладони, и только так сумела отвлечься от его ласк и остаться безучастной.

Обнаружив это, король сказал: