Любовь дикая и прекрасная - Смолл Бертрис

Глубоко запустив руку в сундук, Ботвелл извлек пару сапог, мягких, словно масло.

— Ты поищешь потом там и шелковые ночные рубашки с кружевами.

— Как ты это сделал, Френсис? Как? — Катриона натянула сапоги.

— Помнишь, я — граф-колдун?

Заливисто смеясь, они спустились по лестнице и вышли из избушки. Там уже стояли Иолэр — гнедой мерин Катрионы и Валентайн — огромный темно-рыжий жеребец Ботвелла. Целый день влюбленные скакали по нортумберлендским холмам, отделявшим Шотландию от Англии.

Почувствовав голод, Френсис и Катриона остановили лошадей возле маленького коттеджа. Там Ботвеллу и его даме оказали самый сердечный прием. Они с радостью довольствовались теплым, только из печи, черным хлебом, свежим несоленым маслом к нему, да еще жареным кроликом и коричневым октябрьским элем.

— А вы неплохо здесь питаетесь, на границе, — заметила Катриона хозяйке.

Внешность этой крестьянки показалась вдруг ей до боли знакомой.

— Моим отцом был последний граф, Джеймс Хепберн, — засмеялась женщина, которую Ботвелл называл Магги. — Кузен Френсис следит, чтобы о нас не забывали, так ведь, любовь ты наша?

Граф улыбнулся.

— Так. Хотя выполнять все обязательства дяди Джеймса — задача не из легких.

— Которая к тому же, — лукаво бросила Магги, — осложняется твоим желанием превзойти его.

Все рассмеялись. Френсис поцеловал Магги в щеку.

Затем он помог Катрионе взобраться в седло, сам вскочил на Валентайна и направился снова через горы. Однако избушку Френсис оставил в стороне.

— Хочу поехать в Эрмитаж, — объяснил он. — Там мой дом, и я хочу там видеть тебя. Поедешь со мной?

— Да, — просто ответила Катриона. — Мне не стыдно быть твоей женщиной, Френсис.

— Для меня ты не женщина. Кат. Для меня ты — жена…

Может быть, это не по вашей церкви, возможно, другие мужчины смотрят на это иначе. Но когда Бог создавал нас такими, какие мы есть, он непременно имел в виду, чтобы мы с тобой были вместе. И я, дорогая, не намерен расставаться.

Они гордо въехали в Эрмитаж вдвоем, и тут Катриона обнаружила, что граф надеялся на ее приезд и исподволь готовился к нему. Катриону ожидали комнаты графини Ботвелл и ее спальня, которая соседствовала со спальней самого графа. Апартаменты гостьи были заново отделаны темно-голубыми бархатными портьерами, а на кровать постелили покрывала с вышитыми золотыми хепбернскими львами.

— Эти комнаты стояли пустыми с тех пор, как умерла мать графа, леди Джанет, — объяснила юная горничная по имени Нелл. — А еще раньше в этих комнатах останавливалась королева Мария. Но, миледи, какую же суматоху поднял граф, чтобы вам приготовили эти покои! Он сказал экономке, что не вполне уверен, приедете ли вы, но если все-таки приедете, то комнаты непременно должны выглядеть свежими и привлекательными. Одно только покрывало десять дней шила целая дюжина женщин!

— А леди Маргарет? — спросила Катриона. — Разве она не останавливается здесь, когда бывает в Эрмитаже?

— Нет, — ответила Нелл. — Ее милость не приезжает в Эрмитаж вовсе. Леди Маргарет не любит этот старый замок.

Он пугает ее, потому что стоит слишком близко к границе.

Первый ее муж был местный шотландец, из Букклуч. Леди пережила несколько набегов, и это ужаснуло ее. Когда она выходила замуж за графа Ботвелла, то заявила, что не приедет сюда никогда. Ей больше по нраву Кричтен. — Застеснявшись своей говорливости, служанка сказала:

— Вы хотите принять ванну? Я скажу, чтобы ее принесли прямо сюда.

Нелл заторопилась и убежала, а графиня Гленкерк, оставшись одна, окинула спальню изумленным взглядом. То была квадратная комната, обшитая панелями, освещавшаяся двумя огромными окнами. Лицом графиня стояла к большому камину, сложенному из камней. Мраморную доску на нем украшала прекрасная тонкая резьба. За спиной открывалась дверь в прихожую, а по правую руку — в спальню Френсиса. На полированных до блеска дубовых полах лежали толстые турецкие ковры, в основном синих и золотистых тонов с примесью розового.

Мебели было мало, как и принято в шотландском доме.

Возле двери в прихожую возвышался платяной шкаф, а напротив окон, у самой стены, стояла огромная кровать с ночным столиком. Между окон на круглом блестящем столе сияла серебром большая овальная ваза, полная кораллово-красных зимних роз. Дополняли картину удобные массивные кресла, поставленные у камина, и, наконец, разбросанные тут и там по комнате стулья.

Погрузив лицо в розы, Катриона вдыхала их пьянящее благоухание.

— Из моих теплиц, — горделиво сказал Ботвелл.

Катриона повернула к нему лицо. Ее глаза увлажнились, а темно-золотистые ресницы широко разошлись.

— Не перестаю благодарить тебя, Френсис. И все кажется, что благодарю мало.

— Ты принесла мне первое настоящее счастье, драгоценная любовь моя.

Граф заключил Катриону в объятия, и в них она почувствовала всю глубину и страстность его любви — так трепетно у нее под щекой билось сердце Френсиса.

Как же могла Катриона Лесли и дальше не замечать свои собственные чувства?.. Они накрыли ее огромной волной. Подняв глаза к красивому рубленому лицу графа, Катриона проговорила на одном дыхании.

— Я люблю вас, Ботвелл! Пусть Господь смилостивится над нами обоими, но, милорд, я люблю вас и предпочту умереть, чем быть разлученной с вами!

Из мощной груди Френсиса Хепберна вырвался вздох облегчения. Наклонившись, он овладел нежными устами, отдавшимися ему.

— Кат! Ох, Кат! — шептал он и еще крепче обнимал ее.

Но в этот миг вернулась горничная вместе с прислугой. Внесли высокий дубовый чан и несколько котлов с горячей водой. Ботвелл выпустил Катриону.

— Думаю, мы могли бы поесть в прихожей возле камина. До встречи, мадам.

Он вернулся в свою комнату, а она проследила за ним глазами. Приказав затем остальным слугам удалиться, Нелл принялась готовить ванну для графини.

Поднявшись по ступенькам на чан, горничная взяла флакон с прозрачной жидкостью и пустила из него тонкую струйку в воду. Комната тотчас наполнилась запахом сирени. Служанка усадила Катриону в чан, а сама выбрала из ее гардероба простой шелковый халат бледно-лилового цвета с длинными ниспадающими рукавами и глубоким конусообразным декольте. После этого Нелл вернулась к своей госпоже, вымыла ее прелестные волосы и потерла ей спину. Обернув графиню в огромное полотенце, девушка усадила ее к огню и высушила волосы другим, грубым полотенцем. Потом расчесала их специальной щеткой и придала блеск куском шелка.

Наконец, Нелл подрезала Катрионе ногти на руках и ногах и выщипала нежелательные волоски на теле.