Только ты - Лоуэлл Элизабет

Вскрикнув, Ева отпустила стержень. То же самое сделал Рено.

Калеб на лету подхватил обе металлические палочки. Странно посмотрев на Еву и Рено, Калеб подал им стержни.

— Что-то не так? — спросил он.

— Я была неловкой, — поспешно произнесла Ева. — У меня дрогнула рука, и я столкнула стержни.

— Мне вы не показались неловкой, — заметил Калеб.

Рено не сказал ничего. Прищурившись, он просто смотрел на Еву своими зелеными глазами.

— На сей раз я попробую, — заявил Рено.

Ева установила свой стержень и замерла.

— Готова.

Рено стал медленно подносить свой стержень все ближе, пока выемки обоих стержней не соприкоснулись.

И снова таинственный ток пробежал от Рено к Еве.

На сей раз они сумели удержать стержни, но оба задышали часто и тяжело. Казалось бы, эти непроизвольные движения должны были развести иглы.

Этого не произошло.

— На счет „три“, — предупредил Рено.

Его голос звучал необычно низко, как-то бархатно. Это было похоже на ласку, неощутимую, но бесспорную, как и легкие токи, бегущие по испанским стержням, сливающие воедино две половины одного загадочного целого.

— Да, — прошептала Ева.

Они дружно сделали шаг вперед.

Переплетенные стержни легко двигались и создавали впечатление слегка намагниченных.

Рено сознательно отдернул руку. Стержни мгновенно разошлись.

— Снова, — сказал он.

Стержни подошли друг к другу, словно живые, как будто мечтая о неуловимых токах, которые объединяют их.

— Черт побери, — прошептал Рено.

Он оторвал взгляд от загадочно поблескивающих стержней и посмотрел на женщину с золотыми глазами.

И он подумал: уткнуться бы сейчас в Еву, ощутить всем телом ее трепет, как ощущают друг друга блестящие металлические лучики, по которым проходит горячий загадочный ток.

8

Задолго до рассвета Ева проснулась, оделась и тихонько выскользнула из дома. С багажными сумками и спальным мешком она направилась к конюшне. Она рассчитывала, что Рено уже там и готовит к дороге лошадей, поскольку слышала, как Калеб поднялся раньше и вышел из дома. Подходя к конюшне, она уловила приглушенные звуки мужских голосов.

Хотя Ева плохо спала в предыдущую ночь, ей было не по себе и не хотелось оставаться в комнате для гостей ни минутой дольше. Она объяснила это тем, что просто возбуждена началом охоты за золотом, которым владели, но которое так и не смогли заполучить многие поколения Леонов.

Однако не золотые миражи преследовали Еву во сне. Из ума не выходили волшебные стержни, которые стремились навстречу друг другу и по которым пробегал таинственный, ошеломляющий ток.

Дверь конюшни была открыта. Снаружи двое высоких мужчин хлопотали около четырех лошадей. Подвешенный на столбе фонарь тускло горел в редеющей ночной мгле.

Бесшумно приблизившись, Ева услышала голос Калеба и разобрала его слова:

— …спускаются с высокогорья. Большинству из них не до зимних лагерей, они рыщут повсюду.

Рено что-то процедил сквозь зубы.

— И из этого следует все остальное, — заключил Калеб.

— Что остальное?

— Знаешь, как твой зять и друг я должен предупредить тебя, что может случиться, когда мужчина берет с собой хорошенькую девушку в дикую страну, — медленно произнес Калеб.

— Не набирай столько воздуха, — сказал Рено. Затем пояснил: — Да не ты, а Любимица… Если будешь набирать много воздуха, получишь пинка в живот.

Ева улыбнулась. За время путешествия она узнала, что лошадь Рено регулярно пускалась на хитрость: набирала слишком много воздуха перед тем, как он затягивал на ней подпругу, а потом выдыхала его. Если бы Рено не знал об этом маленьком трюке, у него был бы весомый шанс полететь кувырком.

Кожа зашуршала о кожу. Рено туго затянул подпругу. Лошадь заржала и с неудовольствием забила копытом.

В предрассветной тиши каждый звук был чистым и отчетливым.

— Ведь и я в свое время взялся охранять хорошенькую девчонку, которая отправилась в Сан-Хуан на розыски своего брата, а закончилось это женитьбой.

Слышно было, как Рено размеренными, энергичными движениями закреплял подпругу.

— Виллоу — это одно дело, — проговорил наконец Рено. — А Ева — лошадка совершенно другой масти.

— Не так уж и другой… Ее волосы, правда, чуть потемнее, чем у Виллоу, и глаза не карие, а золотые, но…