Испытание страстью - Деверо Джуд

Он грустно усмехнулся.

— Я и забыл, насколько хорошо ты знаешь меня. Он расположился на подушке у ее ног и, положив голову ей на колени, закрыл глаза. Беренгария нежно перебирала его волосы.

— Никогда не встречал женщину, способную сравниться с тобой по красоте.

— Разве не глупо с твоей стороны говорить, что мы близнецы?

Он поцеловал ее руку.

— Я стар, уродлив и весь в шрамах, а ты не тронута временем.

— Нетронута, именно так, — пошутила Беренгария, намекая на свою девственность.

Но Джеми не улыбнулся. Он поднял руку и помахал ею перед лицом девушки.

— Бесполезно, — проговорила та и ухватила его за руку. — Я ничего не увижу, даже если зажечь лучину у меня перед глазами. Я слепа, а какому мужчине нужна слепая жена? От меня нет никакой пользы, лучше бы я умерла при рождении.

Стремительность, с которой Джеми вскочил на ноги, изумила ее.

— О Джеми, прости меня. Я не хотела… Я просто не подумала. Пожалуйста, садись рядом. Дай мне дотронуться до тебя. Пожалуйста.

Джеми вновь опустился на подушку. Его сердце учащенно стучало, и причиной этому было чувство вины. Они с Беренгарией были близнецами, но Джеми оказался очень крупным ребенком, и ему потребовалось много времени, чтобы появиться на свет. Когда же настал черед Беренгарии, она появилась обмотанная пуповиной, и вскоре обнаружилось, что девочка слепа. Повитуха утверждала, что во всем виноват Джеми со своей медлительностью, поэтому он жил с чувством вины перед красавицей-сестрой.

Он всегда старался быть рядом с ней. Ни разу терпение не изменило ему, никогда ее общество не утомляло его. Он помогал ей во всем, учил лазать по деревьям и даже ездить верхом, вдвоем они прошли десятки миль по холмам.

Все считали Джеми чуть ли не святым, за исключением их брата Эдварда. Когда кто-то хвалил Джеми за то, что он отказывается от игры со своими сверстниками ради того, чтобы повести слепую сестру в лес за ягодами, Эдвард обычно говорил: «Он украл у нее зрение, верно? Так почему же ему не делать все возможное, чтобы вернуть его ей?»

Джеми набрал в грудь побольше воздуха.

— Итак, никто не рассказал мне, что творил Эдвард, только из-за этой гордости, — заметил он, возвращаясь из воспоминаний в действительность.

Вина лежала на его сердце тяжелым грузом. Вина за то, что он так надолго оставил слепую сестру, вина за то, что произошло после его отъезда.

— Хватит тебе заниматься самобичеванием, — проговорила Беренгария.

Она слегка потянула Джеми за волосы, и он, подняв голову, посмотрел на нее. Трудно было поверить, что такие прекрасные голубые глаза с длинными пушистыми ресницами ничего не видят.

— Ой! — с улыбкой воскликнул он и, когда она отпустила его волосы, поднес ее руку к губам. — Я ничего не могу поделать с чувством вины. Оно постоянно мучает меня. Я знаю, что собой представляли отец и Эдвард.

— Да, — поморщилась Беренгария. — Отец носа не показывал из своей комнаты, а Эдвард оказался самой настоящей свиньей. Он был опасен для всех деревенских девочек старше десяти лет. Он умер молодым, потому что дьявол слишком сильно полюбил его и захотел, чтобы он всегда был рядом.

Джеми против воли рассмеялся.

— Я так скучал по тебе все эти месяцы.

— Годы, дорогой братец. Годы.

— Ну почему женщины помнят какие-то мелочи? Беренгария дернула его за ухо.

— Хватит говорить о твоих женщинах. Лучше расскажи мне о данном тебе поручении.

— Как же ты великодушна! Ты представила все так, будто мне предстоит отправиться на поиски Святого Грааля, а вовсе не сопровождать богатую наследницу по стране.

— Но так и есть, если дело касается тебя. Меня всегда удивляло, что вы с Эдвардом родные братья.

— Иногда я спрашивал себя: а кто же его отец, если учесть, что он родился через пять месяцев после свадьбы наших родителей, — цинично заметил Джеми.

Если бы эту мысль высказал кто-нибудь другой, Беренгария бросилась бы защищать свою дорогую матушку, чей рассудок давным-давно помутился.

— Однажды я спросила маму об этом.

— И что же она ответила? — Джеми не скрывал своего изумления.

— Она взмахнула рукой и проговорила: «В то лето вокруг меня было так много красивых молодых людей, что я, боюсь, и не вспомню, кто именно из них».

Первой реакцией Джеми был гнев. Однако он сказал себе, что слишком хорошо знает свою мать, чтобы обижаться, и, успокоившись, улыбнулся.

— Если ее семья обнаружила, что она беременна, то для нее не было лучше мужа, чем отец. Я так и представляю себе, как его мать подходит к нему и говорит: «Сынок, отложи эту книжку. Настало время жениться».