Ожерелье Монтессумы - Бенцони Жюльетта

— Зачем?

— Это же очевидно! — воскликнула Мари-Анжелин, настолько внимательно слушавшая Аль-до, что до сих пор хранила молчание. — Когда мы поехали — без меня! — на улицу Лиль, разве старая дама не сказала нам, что ее племянник, этот очар… я хотела сказать дон Мигель, жил в Нью-Йорке? Там он пытался преуспеть в торговле антиквариатом с помощью каких-то друзей. Имени этих друзей нам не назвали, но они в курсе того, что происходит в Европе. Им было известно даже о выставленном на торги замке. Именно они послали семью Варгас-Ольмедо в Биарриц, куда — совершенно случайно -другой человек уговорил поехать и Жиля Вобрена… Не знаю, как вам, а мне кажется, что в этой истории слишком много людей без лиц и без имен…

— План-Крепен! — воскликнула маркиза. — Иногда вам приходят в голову гениальные мысли!

— Действительно, Мари-Анжелин права, — заметил Адальбер. — Тебе следует написать этому Андерсону…

— Нет. Я думаю, что этим лучше заняться Ланглуа. Я поеду к нему. Полицейским удобнее общаться между собой…

— К нему ты не поедешь, — прервал его Адальбер. — С ним встречусь я. Но предварительно позвоню по телефону из своей квартиры и договорюсь о встрече где угодно, но не на набережной Орфевр.

Я не сомневаюсь, что за тобой следят… Кстати, тебе дали мало времени. Если вспомнить, как долго мы искали каждый камень из пекторали Первосвященника, не говоря уже о «Священных Судьбах»…^[49] С чего же мы начнем?

— У нас есть только одно имя: графиня Ева Рейхенберг. Учитывая тот факт, что она активно действовала в Мексике во времена пребывания там несчастной императорской четы, то едва ли она сейчас в добром здравии, если вообще жива!

— Ты невероятно деликатен, племянник! — укорила его мадам де Соммьер. — Я родилась в 1850-м и еще жива, да и в детство пока не впала!

— Простите! — извинился Альдо, но от смеха не удержался. — Вы настолько моложе нас всех, что мы забываем о вашем возрасте! А вам это имя ни о чем не напоминает? Вы же знаете, по меньшей мере, половину европейской знати!

— Н… нет! Она, должно быть, принадлежит к другой половине.

— Кто она, по-вашему, немка или австриячка?

— Если эта дама была влюблена в эрцгерцога Максимилиана, то, скорее всего, она австриячка, -решилась предположить Мари-Анжелин. — Это наиболее логично… Кстати, почему бы не спросить у Лизы? Ведь в ней течет австрийская кровь!

— Я настолько выбит из колеи, что даже не подумал об этом! Побегу позвоню ей…

—Ты на часы посмотрел? — остановил друга Адальбер. Стрелки на циферблате настенных часов показывали два часа ночи…

— Но иначе я рискую прождать три или четыре часа…

С этими словами Альдо ушел в привратницкую, а Мари-Анжелин попробовала уговорить маркизу пойти лечь спать. Но безуспешно.

— Что я должна делать в постели, когда мы снова на тропе войны? — ответила ей тетушка Амели.

Морозини вернулся через полчаса. Телефонная связь ночью работала намного лучше, чем днем.

— Мне пришлось ждать всего четверть часа, -удовлетворенно заметил он. — Лиза всех вас целует.

— Ни минуты в этом не сомневались, — хмыкнула старая дама. — А что еще она тебе сказала?

—Что это австрийская фамилия, и добавила: «Поговори с бабушкой!»

Альдо полез в карман за портсигаром, и его пальцы наткнулись на сложенный лист бумаги. Он сразу вспомнил, как ему швырнули письмо — якобы от Вобрена, — и главарь сказал, что позже у него будет достаточно времени, чтобы прочитать его. Насколько же потряс его тогда этот жуткий смех, что он совершенно забыл о бумаге!

Письмо было написано почерком Жиля. Что же касается содержания, то текст был коротким и загадочным:

«Я совершил серьезную ошибку и расплачиваюсь за это. Если можешь, спаси меня, но, прошу, береги ее…»

За последней буквой тянулся чернильный хвост: у несчастного явно выдернули лист из-под руки, чтобы он не написал лишнего.

— Береги ее? — вслух прочитал Адальбер, склонившись над плечом друга. — Он имеет в виду свою невесту?

— Кого же еще? Насколько мне известно, он не переставал думать о ней с той секунды, как увидел ее. Очевидно, он хотел сказать этим, что ей грозит опасность? Но какая?

— Удивительно, что ему вообще позволили написать, — констатировал Адальбер, ловко выхватывая письмо из пальцев Альдо. — Еще одна загадка для нашего друга Ланглуа. Имеющиеся у него средства, возможно, позволят ему выудить из этого письма дополнительную информацию.