Страшное гадание - Арсеньева Елена

Марина чуть не взвизгнула от досады, когда листок кончился. Схватила с полу целую кучку, принялась перебирать, надеясь найти продолжение, но там шла речь совсем о другом.

«Kак у всех пьяниц чувствуется необходимость опохмелиться, так и у курильщика опиума является необходимость нового возбуждения нервов при помощи курения опиума. Он снова разжигает свою трубку – и так без конца, как страждущий запоем алкоголик. В конце концов им овладевает или сумасшедший, как в белой горячке, бред, делающий его настолько опасным, что, например, на острове Ява голландские власти должны были издать указ: умерщвлять такого рода опасных для общества курильщиков, – или же его поражает паралич или иные страшные результаты. А между тем как красиво, как очаровательно выглядит цветущее поле этого яда, особенно в Китае! Я не мог оторвать глаз от моря цветов, ярких, как огненные точки, нежно-розовых, бледно-лиловых, нежно-белых. Никогда я не видал такого разнообразия оттенков в цветах мака, и никогда у нас эти цветы не бывают так велики и пышны. Я смотрел, и мне казалось, что каждый цветок дышит, живет, смеется. Набежал горячий ветерок, цветы заволновались и выпрямились опять…

И когда я, очарованный этим зрелищем, продолжал смотреть на это прелестное поле, вдруг представилось мне другое зрелище – неприглядной обстановки китайской народной курильни с широкими лавками и бедно одетыми, чуть ли не в рубищах лежащими на них людьми. Но на их лицах выражалось такое блаженство, такое наслаждение, что я не знал, проклинать эти прекрасные цветы или, быть может, примириться с ними…»

Марина выронила прочитанный листок и взялась за последний, как вдруг… дверь начала отворяться.

Девушка похолодела… К счастью, переходя от листка к листку, она оказалась как раз у той самой щели меж двух гобеленов, через которую пробралась сюда. На одном гобелене был изображен закованный в латы рыцарь, который, сидя на коне, скакал по лесу, на другом – прекрасная дама, ожидающая его под сенью дерев. Марина бросилась между влюбленными, разлучив их, в то мгновение, как в комнату кто-то вошел. Но кто?

Развернувшись, она приникла к щелочке. Мелькнула мысль, что подслушивание и подглядывание входит у нее в привычку, однако это не остановило Марину. О, да это Сименс ее так напугал!

Главный охотник на ведьм вошел с подносом, нагруженным яствами и бутылками. Конечно, время ужина! У Марины засосало под ложечкой: аппетит у нее никогда ни от чего не пропадал, а после пробежек туда-сюда по лестницам и подземельям еще и усилился. Но теперь неизвестно, сколько ей придется простоять здесь, в темной щели потайного перехода.

Макбет, теревший лапкой мордочку («Кошка моется – либо гостей, либо снег, либо дождь намывает», – безотчетно вспомнилось Марине), оторвался от своего занятия и поглядел на нее задумчиво. Может быть, он решил, что Марина приглашает его снова прогуляться по темным коридорам? Боже сохрани!

– О нет!

Возглас Сименса заставил ее подскочить. Не глядя брякнув поднос на край стола, так что по полу запрыгали яблоки, он подскочил к бессильно распростертому на диване Джасперу и вырвал из его приоткрытого рта чубук трубки:

– Нет, мистер Джаспер, нет! Вы же обещали!

Больной с усилием приоткрыл глаза, и Марина с трудом разобрала его булькающий, задыхающийся шепот:

– Ничего, Сименс… ничего. Это была только одна затяжка… просто на память о прошлом!

Сименс смахнул с резного столика причудливый кувшин, от которого тянулась трубка:

– О, будь я проклят, старый дурак! Я же поверил… поверил вам! Зачем, ну зачем я все оставил здесь?! Знал же, что вам не хватит выдержки, что вы не стерпите и снова вдохнете этой отравы! Но вы казались таким слабым, таким изможденным. Я подумал: у мистера Джаспера не хватит сил. Он не сможет дотянуться…

– Я и не смог… – слабым эхом отозвался Джаспер. – Но господь послал ангела, и тот протянул мне руку помощи.

– Ангела?! – загремел Сименс, воздевая длань к потолку. – Господь? Да это сатана послал своего подручного и вновь приохотил вас к проклятущей отраве!

– Может быть, – умирающим голосом хихикнул Джаспер. – Oчень может быть! Значит, это был дьяволенок, маленький лживый дьяволенок, который снует по дому, морочит всем голову, не подозревая, что я вижу его… ее насквозь!

– Я знаю, кто это был! – Лицо Сименса побелело. – Дьяволенок? Нет! Ведьма – никак не назовешь ее иначе! И она где-то здесь, она не успела уйти далеко!

С этими словами он ринулся за дверь, и, как только раздался ее хлопок, Марина, вырвавшись из спасительной щели, вихрем пролетела через комнату. Макбет, словно его ткнули шилом, подскочил на добрую сажень в высоту и помчался за ней, чудом не застряв в захлопнувшейся двери. Марина даже взгляда не бросила на Джаспера. Сам умолял: «Спаси, спаси…», а потом назвал дьявольским отродьем, которое всем морочит голову и которого он…

О господи! Сименс возвращается! Сейчас увидит, спросит, откуда взялась. Неоткуда ей тут взяться, разве что из-под земли, то есть каменных плит, – или из комнаты Джаспера. Этот охотник за ведьмами сразу все поймет. Ну нет, этому под горячую руку лучше не попадаться.

Марина метнулась вправо-влево… в последний миг перед тем, как из-за поворота появился разъяренный камердинер, увидела прямо перед собой дверь – и влетела в нее.

На ногах она удержалась только святым божьим промыслом, потому что Макбет – этот волшебный клубок из сказки – бежал с ней нога в ногу (лапа в лапу?!), причем еще и прятался под юбками, так что Марине, наступившей на кружевную оборку, почудилось, что это ее собственная нижняя юбка вдруг издала пронзительный визг.

От страха света белого невзвидев, она приостановилась, хватаясь за стену, и не поверила ушам, услышав не трубный, обличающий глас Сименса, а негромкий смех и ласковое:

– Дорогая Марион! Я счастлива видеть вас. Как мило с вашей стороны навестить бедную болящую!

Марина со страхом открыла глаза и недоверчиво уставилась на молодую женщину, сидящую в кресле у окна. Это была Джессика! Марина заставила себя встряхнуться (так кошка стряхивает с шерстки снег, забежав в тепло) и, сбросив все страхи, беспокойства, заботы, принять участливый вид и сказать, словно ничуть не удивилась, внезапно увидев ее, а только о том и мечтала:

– Я беспокоилась о вас. Что случилось ночью?

– Да, пустяки, – отмахнулась Джессика. – Устала, а потом, настроение у меня не самое лучшее, вы же понимаете. Вот и одолело все разом. Право, Десмонду не стоило поднимать такого шума. Но он очень заботлив, наш дорогой Десмонд. Он совсем потерял голову, глядя, как доктор пускает мне кровь…