Наследник - Коултер Кэтрин

Не отрывая взгляда от его губ, она быстро спросила:

— Когда?

Он рассмеялся и отпустил ее руку.

— Я бы с радостью похитил вас хоть сейчас, но, к сожалению, меня ждут пациенты.

— Тогда завтра, — сказала она.

Он понял, что пришла пора сделать решительный шаг.

— Вы знаете, Энн, как на берегу пруда красиво в это время года. Вы не хотели бы погулять там со мной завтра, скажем, после полудня? — Он представил себе, как она лежит на траве, ее волосы рассыпались по плечам, а вокруг благоухают нарциссы и лилии. Черт, он совсем потерял голову!

А она не раздумывая согласилась:

— С удовольствием.

Доктор Брэнион мигом забыл все те годы, которые он провел без нее, теперь он думал только о будущем, и в особенности о завтрашнем дне.

— Жизнь все-таки прекрасна, — промолвил он, слегка погладив ее по щеке и нежно ей улыбнувшись. — Сегодня вечером за обедом я постараюсь развеять ваши тревоги. А завтра — в час дня, дорогая моя Энн. — Он повернулся и легким, уверенным шагом спустился по ступеням парадного крыльца, помахал ей рукой, потом вскочил в седло и пустил коня в галоп.

— Да, наверное, жизнь все-таки прекрасна, Пол. — От счастья ей хотелось кинуться на шею мальчику-конюшему и расцеловать его в обе щеки. Она обхватила себя за плечи, чтобы сдержать этот невольный порыв.

К тому времени как леди Энн вернулась в гостиную, ей удалось погасить радостный блеск в глазах. Только Джастин теперь мог бы заметить произошедшую в ней перемену. Но его, по всей вероятности, не было в гостиной.

Войдя в комнату, она с удивлением обнаружила там только Жервеза. Она улыбнулась молодому человеку, вопросительно приподняв золотистую бровь.

— Ma petite cousine^[1] вернулась в свою комнату отдохнуть перед обедом. Она выглядела уставшей. — Он слегка пожал плечами и улыбнулся ничего не значащей улыбкой, «по-французски».

— Вот как? — промолвила леди Энн. Ей очень хотелось, чтобы он тоже удалился к себе, она сама могла бы уйти — не важно куда, лишь бы остаться наедине со своими мыслями. Она бы стала перебирать в памяти каждое слово Пола, каждый жест и взгляд, улыбаясь своим мечтам о завтрашнем дне.

— Леди Энн, я рад, что нам с вами наконец представился случай поговорить наедине, — внезапно нарушил молчание молодой человек. Он чуть подался вперед в кресле и настойчиво заглянул ей в глаза. — Видите ли, madame, только вы можете рассказать мне о моей тете Магдалене.

— Магдалена? Но, Жервез, я о ней почти ничего не знаю. Она умерла задолго до того, как я стала женой графа. А вот брат Магдалены, ваш отец, наверняка смог бы рассказать вам о ней намного больше, чем я, и…

Он покачал головой:

— К несчастью, он смог поведать мне только о ее детских годах, которые она провела во Франции, да и то он постоянно путался. А о ее жизни в Англии он совсем ничего не знал. Прошу вас, расскажите все, что вам известно о ней. Я уверен, вы прольете свет на многие темные страницы.

— Хорошо, но дайте мне собраться с мыслями. — О Боже, она знает так мало — это чистая правда. Леди Энн напрягла память, пытаясь собрать воедино все, что она слышала о первой жене своего мужа. — Если я не ошибаюсь, граф познакомился с вашей тетушкой во время своего визита к французскому двору в 1788 году. Я могу перепутать последовательность событий, но, кажется, вскоре после этого они поженились в замке де Трекасси, а потом вернулись в Англию. Как вы, наверное, знаете, Элсбет родилась в 1789 году, спустя год после их свадьбы. — Она помолчала, с улыбкой глядя на красивого молодого человека. — А вы, Жервез, наверное, ненамного старше ее — вы родились приблизительно в то же время.

Жервез неопределенно пожал плечами и сделал изящный жест рукой, чтобы она продолжала.

— Теперь я подхожу к тому месту в своем повествовании, когда не могу полностью ручаться за достоверность полученных мною сведений. Магдалена возвратилась во Францию вскоре после того, как разразилась революция. Я не знаю, что побудило ее пуститься в такое опасное путешествие в столь неспокойное время. — Она задумчиво покачала головой. — Вам, наверное, известен конец этой истории. К несчастью, после возвращения в Эвишем-Эбби в 1790 году она заболела и умерла.

— Вы больше ничего не добавите, madame?

— Ничего. Мне очень жаль, Жервез, но это так. — Ее тронуло, что он так живо интересуется судьбой своей тетушки, но его разочарование при этих ее словах показалось ей несколько наигранным. Она подумала о Поле. Какое славное имя!