Чарующий вальс - Картленд Барбара

Клеменс не мог насмотреться на Юлию. Ее темные волосы тяжелыми волнами ложились на белоснежные плечи, а нежная чистота лица напоминала ему Мадонну с картины в соборе Святого Стефана в Вене.

— О чем вы думаете? — спросил он.

— Я думаю о вас, — ответила она. — Последнее время вы — единственный, о ком я думаю.

— Вы любите меня?

— Вы же знаете. И так сильно, что, мне кажется, в мире есть только моя любовь… и больше ничего. Я ваша, вся-вся.

Будь он другим или просто менее чувствительным, менее тактичных? и нежным человеком, он непременно воспользовался бы ситуацией. Но Клеменс и Юлия стали настолько духовно близки, настолько стали частью друг друга, просто находясь рядом, что физическая близость не была важна для них.

Он долго сидел рядом, наслаждаясь покоем и нежностью, которые излучала Юлия. Она лечила его измученную душу, унося прочь все заботы, трудности и раздражение. Через некоторое время он поднялся, поцеловал ей руку. Он почувствовал, что ее губы, мягкие и теплые, потянулись к нему.

— Спокойной ночи, любовь моя, — прошептала графиня.

— Спокойной ночи, моя прелесть, любимая, моя! Желание вдруг вновь вспыхнуло в нем, едва она прикоснулась к нему, но разум был сильнее.

Он склонился к ней и нежно поцеловал грудь, прикрытую тонким кружевом. Не оглядываясь, он быстро вышел из комнаты.

Прикоснувшись головой к подушке, Клеменс почувствовал, что спокойные теплые волны сна охватывают его. Он отдал свой разум и тело этому убаюкивающему ритму и крепко уснул до следующего утра.

ГЛАВА XIII

— Ричард Мэлтон… Я, кажется, слышал это имя.

— Неудивительно, ваша светлость. Я уже шесть дней жду вас, надеясь на встречу.

Князь Талейран пожал плечами.

— Но я так занят, молодой человек, и к тому же… популярен.

Он криво ухмыльнулся своими толстыми губами, и стали видны его гниющие темные зубы. Странно было смотреть на него в это солнечное утро в его огромной и богато убранной спальне. Он сидел в постели, два парикмахера занимались его прической, а слуга растирал больную ногу уксусом.

Во дворце Кауница всегда жили какие-то странные люди, но князь Талейран был самым оригинальным из всех. Его долгая дипломатическая карьера складывалась непросто. Сейчас он был в Вене в качестве министра нового французского короля Луи XVIII. С ним приехали повар, два камердинера, два лакея и собственный музыкант. С первых дней пребывания в Вене он превратил свои апартаменты в центр оппозиции. Он собирал вокруг себя всех недовольных, кормил и пойл их, блистал остроумием и поражал их своим дипломатическим искусством. Сейчас он неприязненно и высокомерно разглядывал высокого красивого англичанина маленькими глубоко посаженными глазами.

— Ну и что вы хотите от меня? — спросил он без всякого выражения.

— Должность в Париже, ваша светлость.

— И почему я должен дать ее вам?

— Мой отец, лорд Джон Мэлтон, которого вы, может быть, помните, много лет служил в посольстве в Париже. Однажды вы навещали в Лондоне моего покойного дядю — третьего маркиза Гленкаррона.

— Да-да, я помню, помню обоих. Ваш отец умер?

— Он умер пять лет назад, — ответил Ричард. — И прошло почти пятнадцать лет с тех пор, как он был в Париже, но я уверен, что многие помнят его.

— К сожалению, у людей короткая память, — уклончиво произнес князь. — А почему вы хотите именно в Париж?

— Я не могу вернуться в Англию.

Талейран удивленно поднял брови.

— На самом деле? Вас выслали?

— Да, ваша светлость.

— За что?

— Дуэль, ваша светлость.

Князь сцепил пальцы.

— Где вы остановились в Вене?

— В Хофбурге. Я гость его императорского величества российского царя.

— Значит, вы поселились в его лагере?

— Царь был добр ко мне, мы подружились. Но меня не интересует конгресс и его отношение к нему, — твердо сказал Ричард.

— Но если царь покровительствует вам здесь, он, может быть, предложит вам пост в Санкт-Петербурге?

— Я бы предпочел Париж, ваше превосходительство.

— Многие хотят туда, — заметил Талейран, — но Париж уже переполнен. Боюсь, молодой человек, ничем не смогу вам помочь.

Ричард откланялся. Еще только увидев это холодное непроницаемое лицо, он знал, что Талейран откажет ему. Да, собственно, чего можно было ожидать от человека, предавшего всех, кому служил раньше. С какой стати он будет добрым к Ричарду, какая ему от него выгода?