Сорванная вуаль - Мартин Дебора

Она наклонилась к Уильяму, сидевшему рядом:

– Вон там, что за человек со шпагой?

Уильям проследил за ее взглядом, и на его лице отразилась тревога.

– Это Эштон. Милорд считает его человеком Тирла. Он и есть тот самый негодяй, который зарезал солдата, пытавшегося поджечь поле.

– Почему граф позволяет ему свободно разгуливать по Лидгейту?

– О, Эштон нужен ему для особой цели. Можно не сомневаться, он доносит Тирлу только о том, о чем милорд хочет, чтобы он доносил, хотя этот проклятый ублюдок этого и не знает.

Марианна вопросительно посмотрела на Уильяма. Он опустил глаза, избегая ее взгляда. И тут ее озарило.

– Так вот зачем он здесь! Посмотреть на меня и передать сэру Питни, что твой хозяин поймал меня! Не так ли?

– Нет! – возмутился Уильям и схватил Марианну за руку. – Я уверен, что милорд не имеет отношения к появлению этого типа здесь. Наглец дьявольски любопытен, и скорее всего он просто слышал, что собирается совет. И он хочет посмотреть, в чем здесь дело, вот и все.

Марианна не могла ему верить. Ее не удивило бы, если бы Гаррет собирался отправить таким путем еще одно мстительное послание сэру Питни. У нее заныло под ложечкой. Хотел ли Гаррет, чтобы этот Эштон увидел ее или нет, но если этот человек, как и тот солдат, узнает ее, конец будет один. Или он сразу же сообщит графу, кто она, или передаст эти сведения сэру Питни. Кто знает, что сделает сэр Питни с этими сведениями?

Марианна исподтишка снова взглянула на Эштона, но на этот раз он склонил голову над кружкой эля.

«Пожалуйста, Господи, – молила Марианна, – сделай так, чтобы он не узнал меня».

Через несколько минут Эштон встал и вышел из гостиницы. Марианна не знала, радоваться ли ей. Уильям, нахмурившись, следил, как Эштон уходит, и это еще больше расстроило ее.

«Прекрати, – сказала Марианна себе. – Что толку все время думать об одном и том же». Она решительно запретила себе думать о человеке Тирла.

Но она не могла не беспокоиться, если не о людях Тирла, то о Гаррете и его настойчивости. Раньше она подозревала, даже боялась, что Гаррет был причастен к аресту ее отца. Но был ли в этом какой-то смысл? Гаррет верно служил королю, теперь она это знала. Он положил бы яд, чтобы обвинить ее отца в преступлении, только если бы был уверен, что помешает королю принять его и что его самого не смогут поймать.

Но если он так тщательно подготовил заговор только для того, чтобы обвинить отца и таким образом вернуть свои земли? Гаррет был одержим Фолкем-Хаусом и, вероятно, зол на ее отца за то, что тот купил имение. Но его ненависть к сэру Питни превосходила все. Почему-то Марианна верила, что Гаррет предпочел бы заговор против дяди, а не против ее отца, ибо дядя был настоящим виновником его изгнания.

Более того, сердце подсказывало ей, что Гаррет не мог бы так поступить. Человек, заботившийся о благополучии своих арендаторов, не мог погубить ее отца. Тогда кто же? Возможно, сэр Питни, поскольку он тоже хотел завладеть Фолкем-Хаусом, ненавидел ее отца. И все же поступил бы он так, зная, что его племянник вернулся и предъявил на имение законные права, которых у сэра Питни никогда не было?

Марианна отогнала от себя эти мысли. Сейчас ее больше беспокоила одержимость Гаррета желанием узнать ее имя. После долгой и тяжелой борьбы за возвращение в Англию станет ли он рисковать всем, покрывая человека, скрывающегося от правосудия? Если бы он когда-нибудь узнал…

Марианну все больше охватывал страх, и чем сильнее становился ее страх, тем яростнее она проклинала Гаррета за это его настойчивое желание узнать, кто она такая.

Наконец вниз по лестнице спустился хозяин гостиницы. Избегая смотреть на Марианну, он наклонился и что-то шепнул на ухо Уильяму. Тот кивнул и встал.

– Пойдемте, – сказал он Марианне, предлагая руку. Она оперлась на нее, потому что у нее дрожали ноги, и встала.

Проходя через комнату к лестнице, она увидела, что все смотрят на нее, с беспокойством ожидая, что она каким-то знаком даст им понять, что вполне владеет собой и их будущему, находившемуся в ее руках, не угрожает никакая опасность. Собрав всю волю, Марианна придала своему лицу выражение спокойной уверенности и поднялась по лестнице, убежденная, что жители Лидгейта могут положиться на нее.

Всего через несколько минут они с Уильямом стояли у двери в комнату, где собрался совет. Уильям осторожно постучал, и им разрешили войти. Войдя в комнату, Марианна увидела Гаррета, стоявшего в конце длинного стола. Он смотрел не на нее, а на людей, наблюдавших за тем, как она входила. Очевидно, Гаррет не сказал им, зачем их собрали, ибо на большинстве лиц было написано удивление.