Бриллиант для короля - Бенцони Жюльетта

— Это я попросил их оставаться на месте, чтобы дать нам возможность изучить поле битвы и постараться найти хоть какие-то следы и улики.

— Вы их нашли?

— Ничтожно мало. Можно сказать, ничего. Одно только очевидно: грабители действовали крайне грубо.

— Как случилось, что так скоро приехала полиция? Кажется, едва рассвело.

— Ну, это очень просто. Тревогу поднял Жакмен Безуши, мой помощник, которого я специально отрядил присматривать за вашим домом. Ворота и двери были открыты, как в ночь двойного убийства, и учиненный разор был заметен сразу. Он попросил у прево прислать стражу, вскочил на лошадь и предупредил нас. А в то время, как господин де ла Рейни и я отправились в Сен-Жермен, к вам в Версаль скакал курьер с известием.

Они начали спускаться по лестнице, ведущей в кухню, Шарлотта — впереди, Альбан за ней. В середине пути Шарлотта остановилась.

— Я хочу вас поблагодарить... Но с чего вдруг за моим домом присматривают?

Альбан тоже остановился и посмотрел на Шарлотту.

— Во-первых, так распорядился господин де ла Рейни, считая, что вас постигло немало ударов судьбы и желательно помочь вам избежать их в дальнейшем. А во-вторых, я безмерно люблю мадемуазель Леони.

— Только ее?

Эти слова сорвались с губ Шарлотты непроизвольно. Сообразив, что она сказала, Шарлотта вспыхнула до корней волос, обругав себя сумасшедшей. Как смела она касаться чувств молодого человека, с которым с первого дня их разделяла пропасть, а теперь, после того, как де Лувуа опозорил ее, пропасть стала непреодолимой? Она потеряла право говорить с ним о той любви, которая жгла ей сердце. Человек чести, каким был Альбан, мог испытывать только презрение к той, которую запятнал бесчестьем другой, не имевший понятия о том, что такое честь! Де Лувуа принудил ее пополнить ряды легкомысленных дам, которых было при дворе множество и которые, не обращая внимания на замужество, переходили от одного любовника к другому.

Стоя на две ступеньки выше, чем Шарлотта, Альбан смотрел на нее, словно бы прислушиваясь к своему сердцу. Она уже отвернулась, намереваясь продолжить путь, но его руки остановили ее, повернули, помогли подняться на его ступеньку.

— Вы сами знаете, что я люблю вас больше жизни, — прошептал он.

И вот она уже в его объятьях, испытывая несказанное блаженство, а их губы слились в страстном, жадном поцелуе, который красноречивее всяких слов говорил о перенесенных муках и страданиях. Шарлотта закрыла глаза, желая полнее насладиться райским мгновеньем, божественным счастьем быть с любимым после долгой-долгой разлуки. Ощущать его тепло, силу, его любовь, в которой он наконец осмелился признаться. А потом, когда ей вновь придется вернуться к убогой, уродливой действительности, умереть. Но волшебство уже рассеялось. Снизу послышался чей-то голос, и они отпрянули друг от друга так, что Шарлотта чуть не упала. Альбан твердой рукой поддержал ее и с улыбкой прошептал:

— Никакие силы в мире не заставили бы меня попросить у вас прощения, — и коснулся ее руки быстрым поцелуем.

Он думал, что она продолжит спускаться, но Шарлотта стояла, не двигаясь.

— Это я должна была бы просить у вас прощения. Я не имела права...

И, развернувшись, она бегом побежала вверх по лестнице, пробежала через вестибюль под удивленными взглядами мадемуазель Леони и де ла Рейни, так же бегом поднялась на второй этаж и вбежала в спальню, желая только одного — броситься на постель. Она успела забыть, что в доме у них все перевернуто вверх дном и ее спальня — не исключение. В ней тоже царил полнейший беспорядок. Увидев матрас, валявшийся на полу, Шарлотта бросилась на него и заплакала навзрыд. В таком состоянии и нашла ее мадемуазель Леони. Но прежде чем навестить Шарлотту, она спустилась в кухню и сообщила слугам, что мадам графиня плохо себя чувствует, однако непременно увидится со всеми завтра, чтобы поблагодарить. Мадемуазель очень хотелось спросить у Альбана, что так взволновало Шарлотту, но он, прекрасно понимая ее мысли, даже не смотрел в ее сторону и продолжал задавать вопросы слугам.

— Ну что ж, узнаю попозже, — философски рассудила мадемуазель Леони. — Может, Шарлотта мне расскажет даже больше, чем Альбан. Но с этими двумя ни секунды нельзя быть спокойной, что-нибудь да случится!

Увидев Шарлотту, рыдающую на матрасе посреди перевернутых стульев и комода, мадемуазель Леони не сразу сообразила, с чего ей начать разговор с юной дамой. Потом встала возле матраса на колени и с ласковым сочувствием погладила светлые растрепанные волосы. Еще раз погладила и стала ждать.