Проснись, моя любовь! - Шоун Робин

Он обеими руками обхватил ее голову и поднял лицо кверху. Его губы и язык продолжили свою игру. К ним также присоединились и зубы. Он нежно оттянул нижнюю губу Элейн и укусил ее. Затем, начал посасывать губу так, как посасывал мочку уха той ночью, когда застал ее за разглядыванием неприличных картинок. Так же, как сосал ее сосок под женской сорочкой сегодня днем.

Она недооценила его. Лорд не собирался выставлять ее за дверь в приступе гнева оттого, что оказался отвергнутым. Элейн оттолкнула его, поддавшись внезапной панике, представив возможный исход этой схватки.

«Это измена, прелюбодеяние», - повторяла она себе.

«Он мог сделать тебя беременной», - повторяла она себе, когда была уже не в состоянии остановить распространяющиеся по всему телу ощущения. Она высвободила свою губу.

- Нет!

Чарльз одарил ее взрывом смеха.

- Я так не думаю, миледи. Сейчас ты не сможешь меня одурачить. Ты, конечно, можешь мне сопротивляться, но зачем тебе бороться c самой собою? Я чувствую грудью твои соски. Думаю, они налились и затвердели - хочешь, я докажу это? Могу также вообразить, что это не единственная вещь, которая у тебя набухла, не так ли?

Он наклонился и схватил зубами мочку уха, слегка укусил ее, прежде чем погрузить туда язык.

- Ты намокла, дорогая? - он произнес эти слова теплым и влажным голосом, искушая ее, как подлинный змий. - Твоя маленькая yoni уже жаждет и трепещет?

Элейн в отчаянии тряхнула головой.

Он тихо засмеялся. Синие глаза вспыхнули, превращая лед в пламя.

- Так и есть. Но не так сильно, как это скоро произойдет. Когда я закончу с тобой, дорогая, ты будешь капать, как мед. Когда я коснусь тебя здесь… - его рука сжала внутреннюю поверхность ляжки через задравшееся выше колен платье, - она станет скользкой и горячей.

- Kama salila, помнишь? Любовный нектар.

Элейн наконец-то освободилась из ослабивших хватку рук.

- Нет!

Она дернулась прочь от такого же расслабленного тела по направлению к двери, к свободе и безопасности. Она надеялась добраться до своей комнаты и запереться там, забыв, что есть еще соединяющая комнаты дверь.

Мягкие влажные губы лорда ожесточенно сжались. Угрожающе медленно он направился к ней.

- Не прикасайся ко мне! - закричала Элейн, напрочь забывая речевые обороты девятнадцатого столетия.

Однажды он уже заставил ее забыть, кто она такая и где находится, - это не может повториться снова.

- Я не хочу тебя. Я не хочу тебя, черт подери!

Не успели слова сорваться с языка, как Чарльз набросился на нее. Он схватил лиф алого платья и рванул его вперед. Ее груди выпрыгнули наружу, не сдерживаемые более ни сорочкой, ни корсетом. Воздух показался поразительно холодным, учитывая что теперь большая часть ее тела не была защищена одеждой.

- Не хочешь меня? - он усмехнулся. - Дорогая, если ты попробуешь захотеть меня хоть чуточку сильнее, твои соски лопнут от желания.

Стальная рука притянула Элейн за плечи к телу лорда. Другая рука Чарльза опустилась вниз - он боролся с подолом ее юбки. Холодный воздух ринулся наверх. Элейн вздрогнула от ощущения присутствия его руки в своих панталонах.

Дурацкие панталоны. Бесполезные. Абсолютно бесполезные.

Длинные сильные пальцы проложили себе дорогу внутрь нее. Она вскрикнула, частично от гнева, частично от боли. Она чувствовала, как ее плоть трепещет вокруг него.

- Не хочешь меня? Ты такая мокрая, что, могу поклясться, мой кулак сможет войти внутрь тебя.

Его ноги пошире раздвинули ее бедра. Другой палец вошел в нее. Элейн закусила губу, чтоб удержаться от крика. Она не станет показывать ему свою слабость.

Не станет, не станет, не станет!

- И это только два, - он прошептал шелковым голосом. - Хочешь, попробуем четыре?

Крик вырвался на волю. Элейн чувствовала, как ее словно раздирают на части.

Сильное давление немедленно уменьшилось.

- Еще рано четыре, я думаю. Позже. Позже ты будешь умолять меня об этом четвертом пальце.

Давление совсем уменьшилось, сопровождаемое предательским чавканьем истекающей плоти.

Он скользнул пальцем поверх гладких складочек и стал ласкать распухший бугорок до тех пор, пока тот не начал дрожать и трепыхаться.

- Не хочешь меня? - прошептал он, продолжая тереть и ласкать там, в том местечке, которое было наиболее чувствительным. Воздух вторгся в полураскрытые губы Элейн.

- Если ты не хочешь меня, Морриган, твой маленький клитор не налился бы так сильно кровью, как спелый, сочный гранат. Поцелуй меня. Поцелуй меня, Морриган, и я облегчу твои страдания.