Замуж за давнего друга - Тиммон Джулия

– По-моему, это и есть Фиона – во всяком случае, если судить по Гербертовым описаниям, – прошептала она Фрэнсису. – И потом… мне чутье подсказывает.

Девушка была лет двадцати двух, с пышными формами, эффектно подчеркнутыми декольтированным платьем, с длинными золотистыми рассыпанными по плечам волосами и удивительной красоты глазами, синева которых даже с такого расстояния сразу приковывала к себе взгляд.

Правда, красивая, подумала Дебора, неот-рывно на блондинку глядя. В какой-то степени я теперь Герберта даже понимаю…

Она как можно более незаметно вздохнула, но Фрэнсис заметил это и ободряюще пожал ей руку. От прилива благодарности у нее потеплело в груди.

Гостья грациозной кошачьей поступью вошла во двор. Герберт отделился от группки бывших однокурсников, с которыми о чем-то оживленно беседовал, и пошел блондинке навстречу. Элен осталась с ребятами, но устремила на Герберта восхищенно ревнивый взор – настолько правдоподобный, что если бы Дебора не сама дала ей эту роль, то решила бы, что Элен действительно влюблена.

Смотреть на Герберта ей было страшно и больно. Ей представилось, что сейчас он в порыве счастья упадет перед красавицей на колени или, по крайней мере, благоговейно поцелует ее руку и на целый вечер посвятит себя ей одной. Герберт же лишь чмокнул ее в щеку – как прочих явившихся на вечер девушек.

Вообще-то правильно, подумала Дебора. Так и надо, чтобы окончательно ее покорить. Если бы он стал перед ней расшаркиваться, то она задрала бы нос, для достижения же нашей цели…

Она вдруг ясно представила себе Герберта в объятиях роскошной Фионы, и, вопреки всем самовнушениям и клятвам, ей сделалось настолько невыносимо, что она повернулась к Фрэнсису и пробормотала:

– Пойдем в гостиную. Большинство гостей уже там.

Будто точно угадав, что творится у нее в душе, Фрэнсис тотчас кивнул. Они поднялись по ступеням, вошли в парадную дверь и направились в гостиную, где уже громко разговаривали и весело смеялись.

– Дама действительно яркая, – задумчиво произнес Фрэнсис, и Дебора, сразу поняв, что он о Фионе, затаила дыхание. – Охотно поверю, что в плену ее чар томятся десятки несчастных мужчин. Только вот… Чего-то в ней не хватает.

– В каком смысле?

Фрэнсис ответил не сразу – сначала долго о чем-то размышлял.

– Видишь ли, хотя я даже еще и не разговаривал с Фионой, у меня возникло ощущение, что взгляд у нее, во-первых, чересчур холодный, что нередко говорит о неумении глубоко чувствовать. Во-вторых, пустоватый, а это верный признак недалекого ума. Выходит, неоспоримая внешняя прелесть никак не гармонирует в ней с миром внутренним, а это, на мой взгляд, большой недостаток. – Он засмеялся. – Впрочем, у меня на эти вещи взгляд особый. Но Герберт твой… – Веселость вдруг сошла с его лица. – Будет круглым дураком, если выберет именно Фиону.

Дебора несколько мгновений смотрела на него в растерянности, потом пожала плечами и сказала:

– Он уже ее выбрал.

Фрэнсис ничего не ответил.

Герберт вошел в гостиную в сопровождении до навязчиво ревностно игравшей глупую роль Элен. Фиону мгновенно окружили три его друга, и Герберт, к своему великому удивлению, даже мысленно их поблагодарил. Фионе такой расклад явно не пришелся по душе. Она время от времени в недоумении поглядывала то на него, то на Элен, минутами даже как будто собиралась оставить назойливых кавалеров и подойти к Герберту, но ее что-то останавливало.

Толпа в гостиной галдела, громко играла музыка. Тут и там сновали официанты с подносами, свет горел приглушенный – натянутые вдоль стен в несколько рядов гирлянды из разноцветных лампочек. В былые времена Герберту обстановка показалась бы волнующей и праздничной, сегодня же действовала на нервы. Почему?

Его взгляд упал на отодвинутый ради вечеринки в сторону диван, и все стало понятно. Именно в этой комнате две недели назад с ним произошло самое необыкновенное в жизни событие, и нынешнее присутствие тут толпы людей как будто оскверняло память о нем.

Какой бред! – с раздражением подумал Герберт. Я до чертиков тогда напился и переспал с девчонкой, которую до недавних пор принимал за сестру. Она о той ночи и думать забыла. Что в этом такого необыкновенного? Ни черта!

Его взяла необъяснимая злоба, и рассеянный взгляд как нарочно скользнул в сторону той стены, у которой, усевшись в кресла и потягивая из бокалов шампанское, мирно беседовали Фрэнсис Кейдж и Дебора. Разговор у них был, судя по выражениям лиц, что называется, по душам.