Это наш ребенок! - Феррарелла Мари

     Черт побери, что с ней происходит? Конечно, он солгал, но ведь не о жене и полдюжине детей, где-то запрятанных. Только об отце. Чертовски милом отце, кстати.

     — Ну, взойти-то оно все равно взойдет, — язвительно заметил он.

     И подкинул дров в огонь. Шейла еще сильнее почувствовала себя преданной.

     — Это не смешно.

     — Да, не смешно, — согласился он, стараясь не вспылить. Потеряв ее, он ничего не решит. — И не логично.

     Ей пришлось напомнить себе, что он умеет убедительно говорить. Слова — его ремесло. Не то что Эдвард, ставший косноязычным, когда его обман обнаружился. Также по телефону. Шейла сняла трубку, когда Эдвард был в душе. Звонила его жена. Интересовалась, сможет ли он выкроить время и приехать домой в конце месяца. Прекрасная заключительная часть любовного свидания.

     — Может, для тебя не логично, — холодно сказала Шейла. — Может быть, потому, что ты все время лжешь.

     Он не поймет. Шейла вздохнула и провела рукой по волосам. Сама виновата. Нечего было верить, что в этот раз все будет по-другому.

     — Послушай, у меня были большие сомнения насчет этого брака. Они у меня до сих пор оставались.

     Она посмотрела ему в глаза. Черт побери, она его еще любит. Идиотка.

     — И ты только что бросил целую кучу камней на чашу весов «против». Мне нужно время, чтобы разобраться во всем.

     Время, чтобы ожесточить свое сердце против тебя и жить дальше.

     Он не мог поверить своим ушам.

     — Так ты выбрасываешь меня?

     Шейла сжала губы. Она хотела бы выгнать его. Ей бы стало лучше. Но в данный момент она физически ничего не могла сделать. Все ее тело будто свинцом налилось.

     — Нет, я тебя выпроваживаю.

     Пытаясь выиграть время, Слейд кивнул на окно.

     — В дождь?

     Она заморгала от удивления. Разве?

     — Идет дождь?

     Он коротко рассмеялся.

     — Ты так расшумелась, что не слышала раскатов грома. — Слейд махнул рукой в сторону окна. Небо было совершенно черным, дерево перед домом, размахивая ветвями, сражалось с ветром и дождем. — В данный момент льет как из ведра.

     Да, гроза снаружи. Гроза внутри.

     — Почему же ты не промок? — машинально спросила Шейла.

     Какое это имеет значение?

     — Я прошел под карнизами, прижимаясь к стене. — Слейд вздохнул. Не хватало еще, чтобы его брак распался из-за какой-то мелочи. Надо попробовать ее переубедить. — Послушай, может, я и солгал.

     Она вскинула голову. Ярость помогла стряхнуть оцепенение.

     — Может?

     Так он действительно считает, что ложь — ерунда? И когда появятся другие женщины, это тоже будет ерунда?

     — Твоя мать удивилась, услышав, что ты внебрачный ребенок. — Шейла улыбнулась, но ее улыбка была невеселой. — Кажется, она и отец, которого ты никогда не знал, хотят приехать посмотреть Ребекку.

     Проклятье. Он позвонил родителям вечером после рождения Ребекки и сообщил новости. Он не был образцовым сыном, но всегда старался держать их в курсе основных событий. А это событие было с заглавной буквы. Он не думал, что тот звонок рикошетом ударит по нему до того, как представится возможность рассказать Шейле правду. Признаться, что он пустил в ход, так сказать, ложь во спасение.

     Он поскреб щеку.

     — Ты ей что-нибудь сказала?

     Шейла смотрела на него, все больше разъяряясь. Он что, считает ее такой же бессердечной, как он сам?

     — Что сказала? Что она воспитала патологического лжеца? Нет. Я не хотела огорчать ее, — ее глаза обвиняли. — Я думала о ней больше, чем ты обо мне.

     Слейд представления не имел, как исправить ситуацию. Ни с одной женщиной прежде у него не было отношений, которыми он так бы дорожил. И ни одна из них никогда не поднималась до уровня, где чувства были бы так искренни и так обнажены.

     — Шейла, я пытался сказать тебе.

     О нет, она не позволит ему заменить одну ложь другой.

     — Когда? Когда ты пытался сказать мне?

     Слейд с отчаянием думал, что надо было сказать ей раньше. Господи, как жаль, что он этого не сделал.

     — В тот вечер, когда уехали твои родители...

     Шейла затрясла головой. Он видел по ее лицу, что упустил единственную возможность оправдаться.

     — Нет, я бы запомнила, как ты бормочешь объяснение.

     — У меня не было возможности, — продолжал он настаивать, снова раздражаясь. Черт побери, что с ней происходит? Он солгал из лучших побуждений, потому что не хотел терять ее и ребенка. Неужели она не понимает? — Я начал говорить, но момент был выбран неудачно.