Два шага до рассвета - Неволина Екатерина

Возможно, Жюли ждала, что я выдам свое нетерпение и тут же приступлю к расспросам, но я, хотя она меня и заинтриговала, держала паузу. Одна из моих любимых героинь Джулия Ламберт[2] говорила, что, если уж взял паузу, нужно ее держать.

В конце концов Жюли улыбнулась.

— Очень приятно, что я не обманулась в ожиданиях, — протянула она, поглядывая на меня немного искоса. Ее белоснежные руки спокойно лежали на подлокотниках кресла, и я подумала, что ей подходит даже его современный дизайн. Наверное, это особая способность: всегда смотреться гармонично и уместно. — Надеюсь, мы поладим.

Я кивнула.

— Ладно, долой эту чопорность, — Жюли чуть наклонилась ко мне, демонстрируя, что наш разговор перешел из официальной стадии в личную. — Итак, наш добрый хозяин устраивает в твою честь бал, где ты будешь официально представлена нашему Дому. Предупрежу сразу: у нашего хозяина имеются некоторые… устоявшиеся пристрастия. Однако можно посмотреть на дело и с другой стороны: у тебя есть прекрасная возможность перенестись на несколько веков назад и побывать на настоящем екатерининском балу.

Про пристрастия я уже поняла. Мне вообще стало казаться, что вампиры держатся за свою прошлую, земную жизнь, усиленно моделируя ее в своем нынешнем существовании. Зато сразу легко определить, кто к какому веку принадлежит. Вот Жюли похожа на дам с полотен Ренуара. Думаю, не ошибусь, если предположу, что ее время — граница девятнадцатого‑двадцатого веков.

— Спасибо, Жюли. Мне нравится эта идея. Только есть одно «но»… Я училась в элитной школе, у нас были балы, однако…

— Тебя, должно быть, волнует вопрос, связанный с танцами? Конечно же, дело не обойдется без полонеза и вычурного менуэта, однако у нас бывают и более вольные танцы — кадрили, английские контрдансы и даже новомодные вальсы.

Слово «новомодный» в сочетании со словом «вальс» меня откровенно развеселило.

— И перед балом тебе придется взять несколько уроков танцев и, конечно, заказать платье, — продолжала Жюли. — И с тем, и с другим готова помочь тебе. Модистка у нас хорошая, однако иногда слишком увлекается всякими… — Жюли щелкнула тонкими пальцами, подбирая подходящее слово, — финтифлюшками. Кроме того, тебе стоит потренироваться носить корсет. У тебя прекрасная фигура, и запомни, дорогая, такую чудесную талию, как у тебя, нельзя прятать.

Я действительно, стесняясь своей худобы, предпочитала носить свободные вещи, да и сейчас была одета в безразмерную футболку и купленные Лиз джинсы, так что пришлось признаться, что помощь мне весьма пригодится.

На том мы и расстались, договорившись, что Жюли явится ко мне вместе с модисткой через час, а после того, как с меня снимут все возможные мерки, настанет время танцкласса.

Что ни говори, каникулы получались насыщенными. Насколько я могла судить, вампиры относились к этикету и одежде весьма трепетно… Тут я вспомнила Ловчего в его продранной куртке и улыбнулась. А что, если все разногласия между кланами вампиров пошли именно из‑за одежды, как в «Гулливере», когда две страны воюют только из‑за того, с какой стороны нужно начинать чистить яйцо!

Жюли, как и обещала, вернулась ровно через час. Вместе с ней была непримечательная полноватая женщина, как я понимаю, не из вампиров. Впрочем, прекрасные вампирши вряд ли утруждают себя такими простыми и прозаическими вещами, как шитье.

— Ну что, Полина, ты готова? — спросила Жюли, и я кивнула, еще даже не подозревая, на какую экзекуцию дала согласие.

Меня раздели до белья, поставили на невысокий табурет и принялись снимать мерки. Мне было несколько неудобно под внимательным взглядом Жюли, которая, конечно же, не сочла нужным выйти из комнаты. Меня вертели из стороны в сторону, тыкали в спину до дрожи холодным измерительным метром, заставляли сгибать и разгибать руку, вертели туда‑сюда, словно тряпичную куклу. В общем, чтобы выдержать все это, определенно, требовалось немалое мужество.

Наконец, снятие мерок было закончено, мне разрешили одеться, и Жюли принялась демонстрировать принесенные с собой эскизы платьев. Она успела набросать их всего лишь за час. Рисовала она отменно, а еще я поняла, почему французов всегда считали законодателями моды. Эскизы оказались великолепны, только ни один из предложенных вариантов не казался мне подходящим именно для меня. Я пыталась представить себя в одном из этих пышных торжественных платьев и никак не могла. Жюли, Лиз или даже моей бывшей однокласснице Виоле они подошли бы без всяких сомнений. Но только не мне. В подобном платье я сразу превращусь в ворону, обрядившуюся в павлиньи перья.

— Неужели тебе ничего не понравилось? — спросила Жюли, наблюдавшая, как я один за другим откладываю в сторону листы с эскизами.

— Они чудесны, но мне бы хотелось чего‑нибудь попроще, — нерешительно произнесла я.

Жюли поджала губы. Видимо, такова моя судьба: настраивать против себя всех, с кем мне только приходится здесь встречаться.

— Ты не понимаешь, — сказала она довольно сухо, — на екатерининских балах носят особые платья. Верхнее платье называется парадной робой, и его принято густо украшать золотым или серебряным шитьем, многочисленными каменьями, кружевами, бантами, ленточками… Вся эта пышная отделка делает женскую фигуру особенно хрупкой и в то же время значительной, величественной.

— Неужели ты думаешь, что я могу выглядеть величественной? — спросила я, улыбнувшись.

— Думаю, что можешь. В тебе есть и сила, и порода. Я вижу, что ты сильная… очень сильная. Наверное, ты сама не знаешь своей силы, — Жюли коснулась моего подбородка холодной рукой и чуть приподняла его, заглядывая мне в глаза.

Портниха стояла подле нас молча, не решаясь вмешаться в наш спор.

И тут, к моему огромному удивлению, Жюли уступила.

— Да, ты права, — сказала она, отпуская мой подбородок, — тебе не нужно все это. Подожди, я сейчас…

Она схватила ручку и на обороте листка, на котором был нарисован один из эскизов, принялась стремительными штрихами набрасывать новый наряд.

Я стояла у нее за плечом, затаив дыхание. На этот раз платье оказалось как раз таким, какое хотела я.

По краю овального, не слишком вызывающего, но достаточно глубокого выреза лифа шел гладкий черный мех. Полоски такого же меха заканчивали рукава у самого раструба. Само платье было белоснежным, с легким, будто морозным, узором по корсажу, украшенному лишь простой шнуровкой. Юбка тоже была самой простой, без всяких рюшей и оборочек.

— Настоящий наряд для истинной Белоснежки, не правда ли? — спросила Жюли, отложив ручку. — Готова поспорить, что в таком ты не затеряешься среди толпы гостей.