Прикосновение теней - Монинг Карен Мари

Он отнесет ее на кровать и будет заниматься с ней любовью, пока его черные крылья не распахнутся широко, так широко, что закроют весь мир, и, когда он будет двигаться в ней, ничто иное не будет иметь значения, только этот миг, только их темная ненасытная страсть, бесконечная и взаимная.

Не важно, кто он, — он принадлежит ей.

То, что происходит между ними, нельзя осуждать.

Любовь не знает, что такое добро и зло.

Она существует.Просто существует.

Она (я) торопится по темному, теплому, приветливому коридору, торопится в его (свою) постель. Нам нужен наш любовник. Мы слишком долго ждали.

В ее комнате я замечаю свою раздвоенность.

Половина будуара фаворитки снежно-белая. Она ярко освещена. Другая половина заполнена густой, соблазняющей, приглашающей чернотой. Грань проходит точно посредине.

Свет и отсутствие света.

Я наслаждаюсь и тем, и другим. Ничто меня не беспокоит. Никакого конфликта с тем, что обычный мозг воспринял бы как ярлыки Добра и Зла или из-за чего сошел бы с ума.

У кристально-белоснежной стены будуара на возвышении стоит огромная круглая кровать, задрапированная шелковыми покрывалами. Белые лепестки, разбросанные повсюду, наполняют воздух ароматом. Пол выстлан коврами из белого меха. В огромном алебастровом камине потрескивают белые дрова, горящие серебристо-белым пламенем. В воздухе плавно парят крошечные бриллианты.

Женщина торопится к кровати. Ее одежда тает.

Но нет! Это не для его удовольствия, не теперь! Его желания иные, они глубже. Сегодня он куда более требователен.

Она оборачивается, и мы смотрим, приоткрыв рот, на темную половину комнаты.

Отделанная черным бархатом и мехом, устланная мягкими черными лепестками с его запахом, лепестками, которые так легко сминаются под нашей кожей, вся его половина — кровать.

От стены до стены.

Она нужна ему вся. (Разворачиваются крылья, ни один смертный не может видеть сквозь них!)

Он идет. Он уже рядом.

Я обнажена и готова. Я хочу. Хочу. Только поэтому я живу.

Мы стоим с ней рядом и смотрим на кровать.

И вот онтам, он подхватывает ее на руки — но я не могу его видеть. Я чувствую, как вокруг нас смыкаются огромные крылья.

Я знаю, что он там. Она окружена энергией, тьмой, влажностью и теплотой секса, и я дышу запахом страсти. Я сама страсть, и я пытаюсь увидеть его, почувствовать его, и вдруг...

Я просто животное на алых простынях, и Бэрронс во мне. Я кричу, потому что даже здесь, в будуаре раздвоенности и иллюзий, я знаю, что это нереально. Я знаю, что я его потеряла. Он ушел, ушел навсегда.

Я не вернулась туда, в подвал, вместе с ним, не стала снова при-йа,вынырнувшей на поверхность достаточно, чтобы ответить на вопрос о выпускном, а затем нырнувшей обратно из реальности в безумие, чтобы не понимать, что случилось, и не начинать заниматься тем, чем, как я уже начала догадываться, мне придется заниматься.

Я не стою там несколько дней спустя, в наручниках с меховой оторочкой, не смотрю на его постель, не думаю о том, как бы снова забраться в нее и притвориться, что я еще не пришла в себя и могу продолжать все эти дикие животные вещи времен моего сексуального безумия — полностью осознавая, кто я и с кем это делаю.

Он мертв. Мертв. Я столько потеряла.

Если бы я знала...

Король поднимает фаворитку. Я вижу, как она опускается на тело, которое я не могу различить в темноте, и (я насаживаюсь на Бэрронса; боже, как хорошо!) фаворитка напрягается, выгибает шею и издает звук, который не принадлежит нашему миру (я смеюсь, когда кончаю, я жива), и, когда его широкие крылья распахиваются, заполняя черноту будуара и выплескиваясь вовне, он испытывает больше наслаждения, чем знал за все время своего существования. Подлая Королева отказывала ему в этом? (И я в этот миг познаю радости больше, чем когда-либо, потому что нет ни хорошего, ни плохого, есть только миг.)

Но подождите — Бэрронс исчезает!

Ускользает от меня, растворяется в темноте. Я не потеряю его снова!

Я вскакиваю на ноги, путаясь в простынях, спешу поймать его.

Становится холоднее, дыхание замерзает в воздухе.

Впереди только черное, синее и белое, заслоняющее весь свет.

Я со всех ног бегу к черноте. Но руки ложатся мне на плечи, разворачивают, заставляют вернуться!