Пляска богов - Робертс Нора

— С ним все будет в порядке, — прошептала Блэр. — С ним все будет в порядке.

Мойра взяла ее за руку, и они вместе смотрели, как сокол растворяется в небе.

Он взмыл в воздух. Глаза сокола различали крадущиеся к дому фигуры. Всего он насчитал восемь вампиров — немного. Скорее всего, наблюдатели, как и предполагала Блэр. Тем не менее он сделал еще один круг, пошире, чтобы убедиться: это разведка, а не нападение.

В конце подъездной дороги, за поворотом, стоял микроавтобус. Конечно, им же нужно как-то добираться от пещер и возвращаться назад. Но он был раздосадован тем, что вампиры оставили машину так близко от дома.

Ларкин сделал еще круг, оценивая ситуацию, и устремился к земле.

Он вспомнил объяснения Гленны о том, как заводить машину. Поворотом ключа включают… как это? Зажигание. Жаль, что твари не оставили ключ в замке.

Потом он вспомнил, что колеса, на которых передвигается машина, заполнены воздухом. Если колесо проткнуть, воздух выйдет, и колесо спустится.

Ларкин подумал, что было бы неплохо — да и забавно — доставить вампирам такую неприятность.

Он превратился в единорога с белой, отливающей золотом шерстью. Потом наклонил голову и воткнул острый рог в шину. Послышался негромкий хлопок, потом шипение выходящего воздуха. Для надежности он повторил удар.

Довольный, Ларкин обежал вокруг микроавтобуса и проткнул все колеса, так что машина осела на землю. «Теперь посмотрим, далеко ли эти ублюдки смогут уехать», — подумал он.

Потом снова превратился в сокола, поднялся в воздух и устремился на юг.

Луна освещала ему путь, а прохладный ветер помогал лететь быстрее. Ларкин видел расстилавшуюся далеко внизу землю, холмы и заплатки полей. Мерцали огни деревень и больших городов. Он представил себе оживленные пабы, музыку, аромат пива и хорошеньких женщин. Гул голосов и смех. Потом, когда все это закончится, он придет в паб со своими друзьями, с пятерыми, которые ему стали так дороги, поднимет кружку за их здоровье. А вокруг будут гудеть голоса и греметь музыка.

Эта приятная картина развлекала его весь долгий путь до логова чудовищ.

Внизу он увидел плавный изгиб реки, которую называли Шеннон.

Прекрасная страна, подумал Ларкин, такая же зеленая, как и его родина, на берегу моря. Повернув на юго-запад, он услышал шум волн.

Дракон добрался бы скорее, но Ларкин согласился на сокола. Хорошо бы еще раз пролететь здесь в облике дракона, с Блэр на спине. Она бы рассказывала обо всем, что видит внизу: города, руины, реки и озера. Интересно, знает ли она название водопада, над которым он пролетал, — высокого и полноводного, как Фэйри-Фоллз у него дома?

Ларкин вспоминал, как ноги Блэр обхватили его, когда они поднялись в воздух. Как она смеялась. Ему еще не приходилось встречать подобную ей, воина и женщину, такую сильную и такую ранимую. Твердая рука и нежное сердце.

Ему нравилась ее манера говорить, быстро и уверенно. Нравилось, как она улыбается: ее губы растягивались сначала с одной стороны, а потом — с другой.

Он тянулся к ней, и ему это желание быть рядом с Блэр казалось таким же естественным, как дыхание. Но простым влечением дело не ограничивалось. Существовало еще что-то, более глубокое. Интересно, что все это значит.

Он пролетел над водопадом и окружавшим его густым лесом. Обогнул мерцающую гладь озера, в котором отражались звезды. Его путь лежал к лучу маяка на скалах, пронзающему тьму ночи.

Сокол устремился вниз, безмолвный, словно тень.

На узкой полоске сланца Ларкин увидел две фигуры. Женщина и маленький мальчик. Сердце замерло у него в груди. Опасно гулять рядом с пещерами в темноте. Их схватят, посадят в клетку, используют и убьют. А он безоружен и не может защитить их.

Опустившись на землю в тени за скалой, Ларкин едва не превратился в человека, собираясь сделать все, чтобы они не попали в беду. Но тут женщина со смехом повернулась к мальчику, и луна осветила ее лицо.

Однажды Ларкин уже видел ее, стоящую на высоком утесе. Это лицо он никогда не забудет.

Лилит. Самозваная королева вампиров.

— Пожалуйста, мама. Пожалуйста, я хочу охотиться.

— Вспомни, Дэви, что я тебе говорила. Мы не охотимся рядом с домом. У нас достаточно еды, а поскольку ты был хорошим мальчиком… — она наклонилась и ласково тронула пальцем его нос, — …тебе полагается угощение.

— Но это скучно, когда они уже там.

— Знаю. — Лилит вздохнула и взъерошила золотистые волосы ребенка. — Больше похоже на обязанность, чем на удовольствие. Потерпи еще немного. Когда мы переедем в Гилл, ты сможешь охотиться каждую ночь.

— Когда?

— Скоро, мой драгоценный ягненок.

— Мне здесь надоело. — Мальчик раздраженно пнул камень.

Ларкин видел, что у ребенка лицо маленького сорванца, круглое и милое.

— Хочу котенка. Пожалуйста. Почему мне нельзя котенка? Я не буду его есть, как в прошлый раз.

— То же самое ты говорил про щенка, — весело рассмеявшись, напомнила мальчику Лилит. — Посмотрим. Хорошо, давай сделаем так. Одного я выпущу, и он сможет бежать по пещерам. А ты поохотишься за ним. Будет весело, правда?

Мальчик улыбнулся, и в лунном свете на его пухлых щеках блеснули веснушки. И клыки.

— Может быть, двух?

— Какой жадина. — Лилит поцеловала ребенка, и Ларкин вдруг с отвращением понял, что это был вовсе не материнский поцелуй. — За это я тебя и люблю, мой единственный. Пойдем, и ты выберешь, кого захочешь.

Укрывшись за камнем. Ларкин сменил облик. Черная лоснящаяся крыса нырнула в пещеру вслед за длинными юбками Лилит.

Ларкин чувствовал запах смерти и видел существа, шныряющие в темноте. Они кланялись, когда мимо них проходила Лилит.

Света почти не было — только редкие факелы, прикрепленные к стенам, скудно освещали пространство. Но чем глубже они забирались, тем сильнее становилось зеленоватое мерцание, казавшееся неестественным. «Магия, — понял Ларкин. — Причем черная».

Лилит шла по лабиринту пещер, держа за руку мальчика, вприпрыжку бежавшего рядом. Вампиры бегали по стенам, словно пауки, или висели под потолком, напоминая летучих мышей.

Оставалось лишь надеяться, что кровь крысы их не очень привлекает.

Он следовал за шелестом юбок Лилит, прячась по темным углам.

Послышались стоны: это пленники не могли сдерживать невыносимые страдания.

— Кого ты хочешь, мой милый? — Лилит взмахнула рукой, не отпуская ладони мальчика, словно предлагала товар на ярмарке или угощение. — Молодого и стройного или кого-то поупитаннее?

— Не знаю. Сначала хочу посмотреть им в глаза. Потом скажу.