Главный свидетель - Браун Сандра

Впрочем, это лишь малая толика вопросов, которые она задала бы ему при других обстоятельствах. Так уж случилось, что его амнезия, служившая не слишком, правда, надежной защитой от разоблачения, создала при этом барьер, который сводил к нулю все ее попытки выяснить что-либо о самом Джоне.

Кендал ничего не знала о его предыдущей жизни. Не знала даже день его рождения, или имя его отца.

Джон оставался для нее совершенно чужим человеком, и в то же самое время — очень близким знакомым.

Она ощущала любые нюансы его голоса, замечала самые незначительные перемены тембра, но не имела ни малейшего понятия о том, что он любил, или во что верил. Она знала каждую морщинку и шрам на его теле, но не имела представления, где и как он эти шрамы получил. Кончиками пальцев Кендал исследовала каждую складку на его коже, но понятия не имела, сколько других женщин могли похвастаться тем же.

Вполне возможно, что он даже женат.

Кендал поспешно отогнала все эти не слишком приятные и досадные мысли. Она не позволит себе думать о той, кого он, возможно, любит. Любит и предает тем, что спит с ней. В любом случае он не ведает, что творит, находясь в болезненном состоянии, решила она.

Вина целиком лежит на ней, и она приняла этот факт. Она назвала его своим мужем, пользуясь моментом, думая лишь о том, как выиграть время, чтобы бежать. Кендал не хотела ни похищать его, ни жить рядом с ним в течение нескольких недель. И уж тем более не рассчитывала на перемену в характере, на то, что он станет относиться к ней по-иному, то есть дружелюбнее.

И, конечно же никак не рассчитывала, что влюбится. Наутро после той первой ночи близости, женщина почувствовала нарастающую панику. Он тихонько подкрался к ней, когда она стояла в ванной комнате. Он грубо схватил ее за руку и развернул к себе лицом. Глаза его горели злобой, и в тот момент она ничуть не сомневалась, что к нему вернулась память.

Но потом выяснилось, что зловещий блеск в глазах, который она поначалу приняла за проявление ярости оказался живым огнем страсти. Мужчина поцеловал с силой, но любовно, и тогда ее волнения улеглись. Джон не стал бы пренебрегать своей службой. Она точно знала, что когда к нему вернется память, он будет вне себя от ярости. Сделает все возможное и невозможное, лишь бы только вернуть ее в Южную Каролину. Все ясно, как дважды два, но ей не хотелось об этом думать.

Перепеленав Кевина, Кендал вернулась в спальню, прихватив ребенка с собой. Джон, приподнявшись на локте, внимательно наблюдал, как она подносит младенца к груди. Крошечным кулачком Кевин тыкал в нее, в то время как ртом слепо пытался нащупать сосок. Она направила его и младенец тут же жадно при сосался.

— Ненасытный маленький котенок, — тепло отозвался Джон.

— Просто здоровый аппетит.

— Отчего тебе делали кесарево?

Кендал погладила Кевина по головке.

— Он пытался доказать свою независимость еще до рождения, — ответила она с улыбкой. — Отказывался занять правильное положение в родовых путях. Акушер попытался перевернуть его, но с Кевином этот номер не прошел. Полагаю, он вырастет тщеславным, поскольку не захотел, чтобы ему испортили на удивление правильную форму черепа.

Немного поколебавшись, Джон протянул руку r младенцу и коснулся виска. Он ощутил сильное биение пульса под нежной, почти прозрачной кожей. Потом, словно шлемом, накрыл ладонью всю головку младенца, стараясь быть предельно осторожным.

— Очень симпатичный парнишка.

— Спасибо.

— Похож на тебя.

— Правда?

— Правда. А ты — красивая женщина.

Их глаза встретились.

— Ты на самом деле так считаешь?

— Да, конечно

— Волосы особенно хороши, ага?

Он взглянул на коротко и неаккуратно остриженные пряди:

— C твоей легкой: руки пойдет новое: направление в моде.

— Причесочка в стиле Джона Дира.

— А это еще кто такой?

— Не имеет значения. — Ответила она и засмеялась.

— Вот именно. Не имеет значения. Тебя ничуть не портит.

Она знала, что, он не лукавит. Ее же пленяла его красота. Не классическая, конечно, но правильные и мужественные черты лица — от выразительных бровей до четко очерченной линии подбородка не оставляли ее равнодушной.

В сущности, Кендал и сама не могла понять, что в нем такого особенного. Джон был, полной противоположностью Мэту, который, как она когда-то думала; являл собой чистейший образец мужской привлекательности.