Трудный клиент - Браун Сандра

— Это одна из тех ситуаций, о которых говорил Джимми?

— О которых говорил Джимми? Джимми Гонзалес?

— В тот вечер, когда приходил к нам на обед.

Вскоре после того, как Додж привез Кэролайн из больницы к себе домой, но еще до того, как они стали парой, Кэролайн настояла на том, чтобы он пригласил на обед своего напарника.

— Офицер Гонзалес был так добр ко мне в трудную минуту. Мне хочется отблагодарить его хотя бы вкусным обедом.

И вот в свой ближайший выходной Джимми пришел к ним обедать. Он прибыл до того, как вернулся с работы хозяин дома. Когда появился Додж, Кэролайн и Джимми мило болтали.

И теперь Додж устало поинтересовался:

— Так что же говорил тебе Джимми?

— Он, видимо, думал, что мы уже спим вместе, потому что сказал, что ты потерял от меня голову с первого взгляда.

— И это вряд ли было для тебя сюрпризом.

— А потом он сказал, что, наверное, теперь ты сложишь с себя титул местного Ромео. Я спросила, о чем это он, и Джимми тут же дал задний ход. Но я уловила смысл. Он говорил о том, что ты отлично умеешь выуживать информацию у женщин. — Кэролайн посмотрела ему прямо в глаза. — Это правда? Ты действительно был… ты и сейчас главный Ромео полицейского управления?

— Люди любят посплетничать, Кэролайн. В основном все это ерунда.

— В основном?

Кэролайн продолжала смотреть на него, и Додж понял, что она не отстанет, пока не услышит ответ.

— Хорошо. Расскажу тебе кое-что. Девушка на работе была расстроена из-за того, что сделал ее бой-френд. А я ее приятель. Я выслушал ее, дал поплакаться себе в жилетку. И она выразила благодарность, обняв меня. Вот и все, что было. И это все, что я могу тебе рассказать.

Кэролайн, как ему показалось, успокоилась, но, даже если бы это было не так, Додж все равно не смог бы рассказать ей больше. Он не собирался описывать ей внешность Кристал, чтобы Кэролайн не укрепилась в подозрении, что эта девушка была для него чем-то еще, а не просто средством поимки Франклина Олбрайта. Он не станет говорить Кэролайн, какую угрозу представляет собой Олбрайт. Додж всегда преуменьшал опасность работы под прикрытием, чтобы Кэролайн не волновалась всякий раз, когда он уходит из дома.

Додж извинился и отправился принимать душ. И хотя запаха духов «Табу» больше слышно не было, Кэролайн была за обедом непривычно спокойна, а позже, оказавшись в постели, они повернулись друг к другу спиной.

Прошел примерно час. Додж чувствовал, что Кэролайн тоже не спит. Он повернулся на другой бок и сказал, обращаясь к ее спине:

— Все, что я делаю, я делаю для нас.

Кэролайн ничего не ответила. Додж положил руку ей на плечо.

— Я стараюсь стать детективом, Кэролайн. Если я хорошо отработаю по этому особому заданию, у меня будет куда больше шансов получить повышение. Это означает прибавку к жалованью. И мне не придется патрулировать улицы по ночам. К тому же это именно то, чего я хотел, когда поступал на работу в полицию. И даже раньше. С тех пор, как был еще ребенком.

Кэролайн повернулась к Доджу и положила ладонь ему на щеку.

— Я знаю, как сильно ты хочешь этого, Додж. И я понимаю, почему ты не можешь говорить со мной о деле. Правда. Понимаю.

— Но?

— Но я не была бы женщиной, если бы не попыталось выяснить, почему от моего мужчины пахнет дешевой туалетной водой.

Додж знал тысячу других дел, в которых она была женщиной до мозга костей, но сейчас счел благоразумным не перечислять их. Кэролайн сейчас была не в настроении выслушивать комплименты

— Все, что я делаю, я делаю для нас. Для тебя, меня и нашего ребенка.

— И обнимаешь эту женщину, от которой пахнет «Табу»?

— Клянусь, это часть работы.

Кэролайн несколько минут обдумывала сказанное.

— Ты просто ее приятель? И это все?

— Абсолютно все.

— И у нее есть парень?

— Да. И у тебя тоже.

Рука его накрыла грудь Кэролайн и начала нежно ее ласкать.

— Не смейся надо мной. Я чувствую себя толстой и уродливой.

Губы Доджа коснулись ее губ.

— Ты беременная, а не толстая. И ты не можешь быть уродливой ни при каких обстоятельствах.

— Ты все еще любишь меня?

— И ты еще спрашиваешь?

На этом дискуссия закончилась, и следующие семьдесят два часа они больше не заговаривали о Кристал.