Северное сияние - Робертс Нора

— Можно. Спасибо, что завез.

— Не уверена, что это его вещь, — сказала Мег, проводив гостя. — А может, и его. Он носил серьгу. У него их несколько было. Точно не помню. Были, кажется, две на штырьке, еще одна с большим кольцом, из золота. Но, может, и эта — его. Мог купить ее в Анкоридже уже после отъезда. А может, это серьга…

— Его убийцы, — подсказал Нейт, разглядывая крест.

— Отдашь Кобену?

— Надо подумать.

— Отложишь? Мы ведь можем с этим вопросом повременить? Я не хочу сегодня думать ни о чем грустном.

Нейт сунул находку в нагрудный карман, под пуговицу.

— Так подойдет?

— Подойдет. — Она положила голову ему на плечо.

— Завтра покажешь Чарлин. Может, она вспомнит. А пока… — Она приободрилась. — На чем мы остановились?

— Мне кажется, мы находились во-он там.

— А теперь мы здесь. И смотри — у тебя за спиной чудесный мягкий диванчик. Сколько тебе понадобится времени, чтобы меня на него завалить?

— Сейчас узнаем.

Он упал на диван, в последнее мгновение увлекая Мег за собой. Она со смехом повалилась и стала торопливо снимать с него одежду.

— Надеюсь, что ты сегодня будешь в ударе: у меня первый опыт интимной близости в ранге невесты.

— Постараюсь соответствовать. — Он расстегнул на ней рубашку и медленно провел языком от ключиц до пупка.

— Люблю честолюбивых мужчин.

Он не спеша снимал с нее одежду и ласкал языком открывающиеся участки тела.

Она выйдет замуж за этого мужчину. Можете себе представить? За Игнейшуса Бэрка, с его большими грустными глазами и сильными руками. За мужчину, воплощающего долготерпение, долг и бесстрашие. И честь.

Он легонько прикусил ей кожу на внутренней поверхности бедра. По телу прошла дрожь, в голове все помутилось.

Он ласкал ее всю, снова и снова, окрыленный сознанием того, что теперь она принадлежит ему. И он будет ее беречь и защищать, поддерживать и опираться на нее. Любовь к этой женщине горела в нем, как солнце, горела сильным светлым огнем.

Он снова нашел ее губы и утонул в них, горячих и жадных.

Краешком сознания он отметил, что залаяли собаки, их бешеный лай донесся через гул возбуждения, стоявший в ушах. Он не успел и головы поднять, чтобы прислушаться, а Мег уже осторожно высвободилась.

— Что-то с собаками.

Она выскочила из комнаты, а он еще только вставал с дивана.

— Мег! Погоди. Погоди минутку!

На улице раздался какой-то звук. Это уже был не собачий лай. И он бросился следом.

ГЛАВА 29

Он нагнал ее на пороге заднего крыльца, с винтовкой в руках. В один прыжок Нейт оказался рядом и захлопнул дверь.

— Какого дьявола ты делаешь?

— Защищаю своих собак. Их там сейчас искалечат. Уйди, Бэрк, я знаю, что делаю.

Не тратя времени на любезности, Мег уткнула дуло ему в живот, но, вместо того чтобы попятиться, он остался стоять и даже начал ее оттеснять, чем вызвал у нее и гнев, и изумление.

— Дай сюда ружье.

— У тебя свое есть. Это мои собаки. — Бешеный лай перемежался прерывистым, громким рычанием. — Он же мне собак порвет!

— Не убьет. — Он еще не знал, кто такой «он», но, судя по звуку, это был зверь куда крупней любой собаки. Он включил наружное освещение, после чего достал из кобуры табельный пистолет. — Оставайся здесь!

Позже он корил себя за то, что решил, будто она его послушается, внемлет здравому смыслу. Останется в безопасном месте. Но в тот момент, как он распахнул дверь и в боевой стойке вынес вперед руку с пистолетом, она нырнула под его локоть, выскочила на улицу и стремглав с винтовкой в руках помчалась туда, откуда доносился шум ожесточенной схватки.

Нейт остолбенел от изумления, смешанного с ужасом и восхищением. Медведь был гигантских размеров, здоровенная черная туша на фоне островков снега. При свете фонарей зубы его зловеще сверкали — он раскрыл пасть и злобно рычал на собак.

Они бросались на него — короткими прыжками, с опаской. Рычали и рвали зубами. На земле были пятна крови, в одном месте — целая лужа, она быстро впитывалась в землю. И в воздухе пахло кровью. А еще — диким зверем.

— Рок, Булл, ко мне! Ко мне живо!

«Ну нет, теперь уж они вряд ли вернутся, — подумал Нейт. — Дело далеко зашло». Даже ее они сейчас не послушают. Они уже сделали выбор между дракой и бегством и были распалены жаждой крови.

Медведь опустился на четыре лапы, сгорбился и издал рев, нисколько не похожий на тот, какой бывает у медведей в голливудских фильмах. Он был более дикий, более страшный. Настоящий.