Стерва на десерт - Володарская Ольга

— Вы ль та самая Софья?

Подруга с глупо-испуганной улыбкой кивнула, после чего я посчитала нужным вмешаться:

— А это наш программист Зорин. И в его случае у/с означает — удивительное самомнение.

— Леля? — шарахнулся Зорин, приложив пухлую руку к груди, словно опасался, что я вырву у него сердце.

Пока мы выражали свой восторг от встречи, Сонька еще что-то увидела. И теперь ее реакция на увиденное сильно отличалась от предыдущей. Она вся засияла, приосанилась и блаженно протянула:

— Вот он идет, наш эффектный блондин. Все, как писано, красавец, обаяшка, лапочка. — Я нахмурилась, что-то не припомню, чтоб в объявлении было про «лапочку». — Просто прелесть. И у/с есть.

— И что же это?

— Улетное самбреро!

Я чертыхнулась и повернулась всем корпусом.

По проходу меж столиков пробирался молодой мужчина. Был он высок, красив, светловолос. Но ростом он был не больше 185 сантиметров, годков не 33-ех, а скорее 25-ти, на голове было не самбреро, а бейсболка, и волосы я бы назвала скорее русыми, чем белыми. Самое же ужасное, что в мужчине я узнала Геркулесова.

— Вы Софья? — выпалил он, когда поравнялся с нами.

— Я, — пропела довольная Сонька. — А вы тот самый…

— Нет, я не тот. Я…

— Значит, он тот самый, — Сонька с ужасом уставилась на Зорина.

Только тут Геркулесов узнал стоявшего рядом с ним толстяка. И недоуменно спросил:

— А вы что здесь делаете?

— А вы? — с большим чувством поинтересовалась я.

Вот тут он заметил и меня. Не скажу, что сильно обрадовался, я бы даже сказала, расстроился, потому как физиономия его стала такой кислой, будто он лимон сжевал.

— Опять вы! Куда не пойду, везде вы. Надеюсь, никакого трупа мне сегодня не подкинете? У меня выходной.

— У меня тоже, господин жених.

— Я не жених.

— Нет? — разочарованно прогнусила Сонька.

— Я следователь по особо важным делам Геркулесов Николай Николаевич.

— Я арестована? — жеманно улыбнулась моя подруга. А глазками как стрельнула, вы бы видели!

Геркулесов сделал глубокий вдох — явный признак раздражения — и сунул под Сонькин нос газету с объявлениями.

— Вы пришли на свидание с этим господином?

— С этим, — согласилась она, даже не взглянув.

— 33 года, рост 190, у/с и прочее? — после очередного Сонькиного кивка он продолжил. — Так вот он не сможет придти, вот и попросил меня предупредить.

— А почему не сможет?

— Потому что он арестован.

— Поняла! — хлопнула я себя по лбу. — У/с — это ученая степень.

— Почему? — все еще сверля Геркулесова взглядом, спросила Сонька.

— Потому что твой эффектный красавец блондин ни кто иной, как наш страдалец Лева Блохин.

— Тот самый, что на гоблина похож? — опешила Сонька. Она ни одного из моих коллег не видела, но почти о каждом была наслышана.

Я кивнула, подруга моя со словами «кругом один обман» хлебнула добрый глоток из моей кружки. После того, как живительная влага попала к ней в пищевод, она встрепенулась.

— Ну, с женихом все ясно, как и с этим, — кивок в сторону Геркулесава. — А вы-то чего притащились? — это она уже у Зорина спрашивала.

— А он, наверняка, знал, что Блохин сегодня с дамой встречается, — я посчитала нужным ответить на Сонькин вопрос. — А так как дружок все равно под арестом, наш драгоценный Зорин надумал припереться вместо него, авось уведет невесту у товарища.

— Да ты что, Леля, — возмутился он, но сначала густо покраснел. — Я наоборот… Я о Леве хотел ей рассказать… Какой он замечательный.

— А, может, ты и подпись в журнале подделал, чтоб Блохина посадили, а ты вместо него по невестам, а? — продолжала пугать теперь уже бледного коллегу ваша покорная слуга.

— Да как… Да я… — И он беспомощно уставился на Геркулесова, в надежде, что тот из-за хваленой мужской солидарности его выручит. Но спасла его Соня. Примирительно улыбнувшись во все стороны, она жестом пригласила всех сесть.

— Не будем ссорится. Раз уж так получилось, давайте посидим, попьем пивка, поболтаем. Тем более, нас четверо, а значит, двое надвое. А, Николай? — после этого игривого «А, Николай?» Сонька так зазывно посмотрела на Геркулесова, что ему даже стало не по себе.

И не только ему. Дурно стало и нам с Зориным. И тот и другой понял, что извращенное воображение Соньки нас свело, и это обстоятельство привело в ужас, как его, так и меня. Я готова уже было громко возмутиться, но тут Зорин проявил чудо изобретательности и с серьезной миной изрек: