Стерва на десерт - Володарская Ольга

— А жена у вас, Николай Николаевич, имеется?

— Нет, — и он зачем-то продемонстрировал мне свои руки без единого кольца.

— А девушка любимая?

— Была, — грустно поведал он.

— Умерла? — испугалась я.

— Почему? К другому ушла. Она у меня … была… она была, да что это я, словно она умерла! Она девушка успешная, менеджером на одном преуспевающем предприятии работает. Мы были прекрасной парой. Но когда я из «Защиты» уволился, она меня бросила. Нашла себе более подходящего. Он директор какого-то банка, не чета мне, бюджетнику. С ним ей, наверное, лучше.

— А вы?

— А я остался один.

— И даже не придушили изменщицу?

— Вы это серьезно? — нахмурился он.

— Шучу, шучу, успокойтесь товарищ милиционер.

— А вы? Замужем?

— Нет. — На этот раз я сунула ему под нос свои не обремененные кольцами пальцы.

— И не были?

— Не была. А, предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечаю — любимого у меня нет.

— Тоже ушел? — сочувственно осведомился он.

— От меня? — разозлилась я. — Ушел от меня? Да как такое в голову может придти! От меня ни разу никто не уходил, ясно?

— Ясно, — очень поспешно согласился он.

Мы вновь замолчали. Вернее, он безмолвствовал, а я обиженно сопела.

На сей раз никто не собирался заговаривать первым.

Так бы и сидели почти в тишине, но проснулся бармен:

— Будете еще что-нибудь заказывать?

— Будете? — спросил меня Геркулесов.

Я демонстративно встала и направилась к выходу. Хватит с меня задушевных разговоров, хватит пива, хватит Геркулесова.

На улице было зябко. Обширная лужа у крыльца чуть подернулась ледком. А пожелтевшие листочки на деревьях дрожали от ветра и страха оказаться сорванными и растоптанными по грязному асфальту.

Небо было уже совсем черным, почернели и близлежащие дома, но город не казался ни спящим, ни пугающим: вдали переливались огнями витрины магазинов, мигали светофоры, чертили полосы света на темном фоне дороги фары автомобилей.

Скрипнула дверь, потом послышались шаги, и повеяло пряной свежестью.

— Что у вас за одеколон? — спросила я, обернувшись.

— Не помню названия, кажется, от Хьюго.

— Ого! Да вы богач.

— Это мне мама подарила, — стыдливо буркнул Геркулесов.

— А кто у нас мама?

— Хозяйка торгового дома «Сириус», — нехотя ответил он.

— А папа? — я даже испугалась, представив, кем он может быть, при такой-то жене. Не иначе, как мэром города.

— Простой участковый.

— Они развелись?

— Почему развелись? Живут уже 30 лет вместе.

— Такие разные?

— Ну и что? Разве это важно?

— Всегда думала, что да.

— А вот и нет. Главное это любовь.

Я приглушенно фыркнула. Это ж надо умудриться при такой-то скотской работе остаться таким наивным!

— Мальчик, ты романтик? — не очень уместно сострила я, вспомнив киношного робота Вертера.

— Да, — не раскусив издевки, ответил Геркулесов и сверкнул горящими непорочным светом глазами. — Вы слышали легенду о том, что раньше люди были двуполыми, а потом боги на них прогневились и разъединили… — он резко замолк, потом грустно продолжил. — И теперь по свету бродят осиротевшие половинки, надеясь отыскать ту, которая когда-то была его частью. Я верю в эту легенду, потому что она многое объясняет… И вот скажите мне, разве эти две половинки одного целого обязательно должны воспитываться в одной среде, жить по одинаковым средствам? Я считаю, что если люди созданы друг для друга, то никакие преграды не могут их разлучить: ни болезни, ни расстояния, ни время, а уж тем более, ни деньги.

— Ну, ну. — Я была в некотором замешательстве — как ни крути, а человека, считающего, что классовое неравенство не преграда для любви, встречать еще не приходилось. По этому я подавила в себе желание поспорить и молча двинулась в сторону своего дома. Геркулесов, как истинный джентльмен, потащился следом — не мог же он бросить беззащитную, как ему казалось, девушку одну на темной улице.

Мы шли молча, думая каждый о своем. Причем, если судить по его все еще горящим глазам, он размышлял о том, как прекрасна любовь, а вот я… Мои мысли были гораздо прозаичнее — я с ужасом представляла, какую головомойку мне устроит завтра Сонечка.

Таким образом мы добрели до моего дома, вошли в арку. И тут он заговорил:

— А я ведь тоже не верю в то, что Блохин убийца. С самого начала не верил.

— Так зачем же арестовали?