Две причины жить - Михайлова Евгения

Глава 3

Два года назад…

Блондин вошел в свою квартиру в двадцать минут первого. Соседка Маша еще возилась на кухне. Черт, дура беспокойная.

— Привет, Мурка! Че не спишь? Опять мужик шляется? А я с ребятами засиделся, чуть на метро не опоздал. И, представляешь, уже у дома вспомнил, что сумку с продуктами забыл у друга. Так что он может позвонить. Ты позови, если спать не ляжешь.

Он вошел в свою комнату, лег, не раздеваясь, на диван и закрыл глаза. К телефону его позвали через пятнадцать минут.

— Все путем. Адрес помнишь? Через полчаса будь там. Посмотри, чтоб сигнализация сработала.

— Ясно. — Перед тем как положить трубку, Блондин громко произнес в сторону двери соседки: — Толян, ты че, серьезно? Прямо в шесть утра? Так я сейчас и заскочу. Все ж таки там жратвы на неделю.

В час он стоял у дома в тупике и смотрел на темные окна на первом этаже. Здесь. Вошел в подъезд, потрогал легонько дверь одной из квартир и поддал бедром. Замок выскочил, как арбузная семечка. Блондин оглянулся, вошел, вытащил из старого шкафа какую-то одежду, бросил на пол. Посмотрел в тумбочке. Под скатертью лежало несколько купюр. Рублей триста. Сунул в карман.

Мебель вся, что ли? Ох, телевизор. Придется в эту самую скатерть и завернуть. Что там на кухне? Где лохи прячут свои великие ценности? В кастрюлях. Таковых нет. Но есть холодильник, и в нем почти полная бутылка водки. О! Сверток в морозилке. В тряпочке дешевая ерунда то ли из золота, то ли просто желтый металл. Кажется, полный набор. Только что-то никакая сигнализация не реагирует. Блондин вернулся в прихожую и громко хлопнул входной дверью. Сработало. Расслабимся перед дорогой… Через пять минут к дому подъехала патрульная машина. Четыре милиционера с автоматами ворвались в квартиру на первом этаже. Они обнаружили две набитые вещами сумки, телевизор, завернутый в скатерть, и грабителя со стаканом в руке.

— Взяли с поличным, — отрапортовал сержант по рации. — Руки вверх! Лицом к стене! Раздвинуть ноги! Вы задерживаетесь по обвинению в грабеже неприкосновенного жилища.

Был третий час ночи, когда Блондина после составления протокола повели в камеру. Вдруг открылась дверь одного из кабинетов. Два нетрезвых мента вытолкнули в коридор широкоплечего парня с разбитым в кровь лицом.

— Давай, майор. Ты у нас еще права покачать успеешь.

Блондин встретился взглядом с Александром. В одних глазах были холод и высокомерие убийцы, в других — потрясение и мука человека, чья жизнь загублена.

— Бедняга, — пробормотал сквозь зубы Блондин, никогда и никого не жалевший.

Наше время…

Галя второе утро подряд тащила Наташку в модельное агентство. Вчера до нее очередь не дошла.

— Ты найдешь, за кем стояла?

— Господи! Че искать-то. Там такая кочерга маячила, я даже ночью вздрагивала. Да вот она. Бусы на свои кости повесила. Мам, мне еще долго. Мороженое купи, мам. «Семейное», за двадцать рублей. Клубнично-шоколадное.

— Да ты что, — возмутилась Галя. — На кого ты потом будешь похожа! У тебя же платье. И помада.

— Не купишь — я этой дылде все платье порву, оно хренового цвета.

Через несколько минут Галя принесла полкилограмма мороженого в фольге.

— Доченька, я пошла. Умоляю, веди себя, как… ну ты понимаешь. Да, чуть не забыла. Если ты пролетишь тут, может, сходишь по другому объявлению? Видишь, салону красоты требуется хозяйка помещения, правда, в скобках сказано «уборка». Ну и что, для начала неплохо. А место хорошее. Ленинградский проспект. И потом, все-таки салон красоты. Всегда будешь отлично выглядеть…

— И долго ты мне это место искала? — Наташа равнодушно сунула бумажку в карман. — Слушай, а ты вообще не можешь еще о ком-нибудь позаботиться? Меня ты достала. Ну хотя бы тем козлом занялась, с которым у тебя свидание.

— С чего ты взяла, что он козел? Даже я его еще не видела.

— Голос как у козла. Не доведут тебя до добра эти объявления.

И Наташка помахала Гале, довольная тем, что последнее слово осталось за ней.

Сергей открыл сейф и обозрел наличность. Три бумажки по сто долларов и две по пятьдесят. А расходы предстоят большие. Нужно собрать такой материал, чтобы суду стало ясно: это не просто преступление против личности и человеческой жизни, которое было совершено четыре года назад. Это преступление, которое продолжается уже четыре года. Которое будет продолжаться до смерти жертвы, если сейчас не наказать виновников. Если не вернуть ей все, что должно ей принадлежать. Включая компенсацию за подорванное здоровье. Нужно убедить суд, что речь идет об особой жестокости и цинизме. Ибо жертва — мать, а преступница — дочь. А если оставить для суда красивые слова и пафос, то ему, Сергею, прежде всего нужны бабки для взяток чиновникам за каждую бумажку и оплату свидетельских показаний. Правдивых показаний! Пока свидетелям не заплатили за ложные.