Северное сияние - Робертс Нора

Она поднялась.

— Давай посуду уберем. Может, выпустишь собак? Они любят вечерком побегать.

Когда на кухне был наведен порядок, а собаки улеглись на полу, Мег прошла в гостиную и стала перебирать компакт-диски.

— Мне кажется, для продолжения нашего вечера Пуччини не очень подходит.

— А это был Пуччини?

— С тобой все ясно. Больше ничего не спрашиваю.

— Да я в опере полный профан, скрывать не стану. Но та музыка, что играла, когда я подъехал, мне понравилась. Мелодия за душу берет.

— Ты не безнадежен. Можно бы, конечно, Барри Уайта запустить, но это как-то слишком банально. Что скажешь насчет Билли Холидея?

— Это который исполнял блюзы, а недавно умер?

Мег повернулась к нему лицом:

— Так. Скажи честно: ты хоть какие-нибудь имена знаешь?

— Кое-что. Знаю тех, кого крутят по радио. — Под ее насмешливым взглядом он спрятал руки в карманы. — Мне нравится Нора Джонс.

— Пусть будет Нора Джонс. — Она нашла нужный диск и поставила на проигрыватель.

— А еще Блэк Кроуз, — продолжал оправдываться он. — И кстати, у «Джуэлз» последний альбом очень даже неплохой. А еще…

— Что ты так испугался? — рассмеялась она и взяла его за руку. — Джонс меня вполне устроит. — Мег потянула его наверх. — Если ты мною правильно распорядишься, я услышу собственную музыку, у себя в душе.

— Гарантий дать не могу.

— Уверена, ты все сделаешь правильно. — Наверху она прижалась к нему и, не выпуская из объятий, втащила в спальню. — Распорядись мною, шеф. Я этого давно хочу.

— Я все время о тебе думаю. В самые неподходящие моменты.

Она сплела руки вокруг его шеи. Она без него скучала, он давно ей нужен. Это было так ново и странно для нее — в ком-то нуждаться.

— Например?

— Ну, например, обсуждаю с Пич график дежурств на неделю, а сам представляю тебя голой. Черт-те что!

— Мне нравится, что ты представляешь меня голой в неподходящие моменты. Почему бы не осуществить свои фантазии?

— Одетой ты мне тоже нравишься. Это так, к сведению, — сказал он, уже стягивая с нее свитер.

Ему нравилось ощущать в руках ее тело и то, как к нему приходилось пробиваться через несколько слоев одежды. И эта теплая, гладкая кожа. Ее особый, манящий запах.

Мег торопливо стала его раздевать, как до этого он ее. Что-то в его душе вспыхнуло — но не просто вожделение. Что-то такое, что слишком долго пребывало в зимней спячке.

Нейт чувствовал, что мог бы раствориться в ней без остатка и не чувствовать себя потерянным. Плыть себе по воле волн, не страшась, что обратного пути не найти. Губы сомкнулись на ее губах и ощутили и ее уступчивость, и жажду — большего он и желать не мог.

Не разнимая объятий, они двинулись к кровати и опустились на нее. Нейт услышал ее вздох и подумал: «Неужели она испытывает то же, что и я?» Она притянула его вниз, когда он коснулся губами ее шеи, и подалась вперед. Сердце ее встрепенулось ему навстречу, а ласковые руки побежали по его спине.

Ей хотелось, чтобы он взял то, что ему нужно. Это было редкое для нее состояние, ведь она привыкла, чтобы в первую очередь удовлетворялись ее желания. Да и в последнюю тоже. Но сейчас ей хотелось не брать, а давать, освободить его от этой грусти, что, казалось, навечно застыла у него в глазах. И почему-то она не опасалась, что он ответит безразличием к ее желаниям.

В его жарких поцелуях, жадных руках чувствовался не просто поиск плотского удовольствия. Если где-то в глубине сознания у нее и таилась неуверенность, сейчас она ее отринула. У нее еще будет время и для сомнений, и для раскаяния.

И Мег приподнялась к нему навстречу и дала волю своей нежности и нетерпению.

Он прижался к ней всем телом, пробуждая в ней трепет и огонь, потом взял за руки, желая оттянуть момент наивысшего наслаждения.

Он хотел ее вкусить. Попробовать на вкус эти плечи, эту грудь, все ее чудесное стройное тело. Под его губами по ее телу пробегала дрожь, дыхание переходило в стоны.

Под его лаской она кончила стремительно, охваченное экстазом тело пылало огнем. Стало легко и радостно, но тут же захотелось опять ощутить этот порыв.

И она получила еще, но на сей раз, горя от нетерпения, она кусалась и царапалась, пока тело наконец не обмякло и она окончательно не потеряла всякое представление о реальности.

— Мег! — Он прижался губами к ее животу.

Она высвободила руки и сжала ему бедра, он притянул ее к себе.

И наконец он в нее вошел. Они стали единым целым. Одним существом. Уткнувшись потным лбом в ее лоб, он силился восстановить дыхание и ждал, когда прояснится в голове, чтобы осмыслить и прочувствовать каждый миг, каждое движение, всю радость единения с нею.