Семейный стриптиз - Голдсмит Оливия

– Где деньги? – повторил Фрэнк.

Еще одна безумная мысль – сыграть дурочку, изобра­зив полнейшее неведение – мелькнула в охваченном па­никой мозгу Мишель. Ведь Фрэнк и так считает ее круглой дурой, все эти годы он явно рассчитывал на ее слепоту и глухоту, на ее непрошибаемую тупость. Сейчас, однако, номер не прошел бы. Фрэнк в ярости, в неистовстве, дове­ден до белого каления, но что хуже всего – Мишель впе­рвые увидела страх в глазах своего сильного, бесстрашного Фрэнка.

– Ты о чем? О той улике, которую спрятал в комнате нашей дочери?

– Я о бабках, черт бы тебя побрал! Где деньги, Мишель?

Господи, что же делать? Сказать правду? Страшно. Со­врать? И того страшнее. Может быть, сочинить историю о повторном – и успешном – обыске полиции? Да, но смысл? Через какой-нибудь час, связавшись с Брузманом, Фрэнк уличит ее во лжи. Нет, как ни крути, а придется сражаться. Сейчас. Пусть узнает, что он с ней сделал, как разбил ей сердце, как предал и уничтожил семью. Пусть поймет, что, слушая его вранье, она знала о том, что он виновен.

– Ты хоть представляешь, в каком я отчаянии, Фрэнк? До сих пор не могу поверить, что ты все-таки виновен! А ведь знаю наверняка. Знаю с тех самых пор, когда обна­ружила тайник. Как же ты мог?! Как мог такое с нами со­творить? Со мной, с детьми? Наркотики!.. – Голос Ми­шель сорвался на крик: – Ты все разрушил, все! Да еще и врал мне в глаза!

В следующее мгновение Фрэнк бросился к ней и схва­тил за плечо.

– Ты никогда мне не верила! Почему ты мне не ве­ришь?

Мишель уставилась на него, как на инопланетянина. Умом тронулся? Гнет ту же линию и надеется заставить по­верить в свои россказни?

– А почему ты врешь?

– Я никогда не врал тебе! Эти деньги с наркотиками не связаны!

Сбитая с толку его бесстыдной наглостью, Мишель даже растерялась на какой-то момент. Сколько бессонных ночей она провела, перебирая возможные источники – сбережения, выигрыши в казино, неучтенные доходы, чер­ный нал от клиентов, взятки субподрядчиков… Но она ведь как-никак работала в банке и была знакома с цифрами доходов и ипотек. Ни одним из этих способов невоз­можно скопить полмиллиона. Исключено. Разве что Фрэнк заработал деньги на чем-то еще более страшном, чем торговля наркотиками, потому что такими суммами распоряжаются только наркодельцы и киллеры.

– Я хочу, чтобы ты меня понял до конца, Фрэнк. Речь идет о твоей лжи и о том, что ты подставил под удар меня, детей, дом, всю нашу жизнь. Я не ожидала подобного от­ношения и терпеть не буду. Если бы ты с самого начала по­делился со мной, поинтересовался моим мнением, то ус­лышал бы тот же ответ – я не стану такое терпеть. Нам просто повезло, что копы не нашли доказательство твоей вины. Но как по-твоему, что почувствовала я, когда наткнулась на твой тайник, Фрэнк? Ты даже представить себе не можешь, как страшно мне было, как стыдно! Мне было стыдно – за то, что верила тебе. Ненормальная! Кому верила?!

Фрэнк с силой тряхнул ее за плечо.

– Ненормальная, говоришь? Ну, нет! Ты была в своем уме, когда получила новехонький «Лексус» со всеми при­чиндалами! – прорычал он ей в лицо. – И когда полнос­тью переоборудовали кухню, ты тоже была в своем уме. Бассейн захотела – пожалуйста, очередной диванчик при­обрести – ради бога, детей приодеть к празднику – сколь­ко угодно. Пока я платил за семейные поездки к морю, за дом и все остальное, на что моя женушка положила глаз, ты была в своем уме! Ты спросила хоть раз, откуда все это берется? О нет. Ведь Фрэнк – великий маг и волшебник, который, между прочим, ни разу – ни разу! – ни в чем не отказал. Такова уж была моя обязанность – во всем тебе потакать. И ты хочешь сказать, что думала, будто такую жизнь можно себе устроить одними кровельными работами?

Мишель давно уже плакала, но сдаваться не собира­лась. Фрэнк умудрился сделать виноватой ее, как будто она, и только она, толкнула его на преступление.

– От денег я избавилась, Фрэнк. Нашла – и избави­лась.

– Что?!

Пальцы Фрэнка еще сильнее впились в ее плечо.

– Больно! – вскрикнула Мишель и дернулась, пытаясь высвободиться из безжалостных тисков. Его взгляд был страшен – взгляд убийцы.

– Мне нужны эти деньги, Мишель! Куда ты их дела?

– Сожгла, – твердо сказала Мишель. – Сожгла, что­бы спасти тебя. И детей. Если бы кто-нибудь их увидел, мы пропали бы. Тебя посадили бы в тюрьму, и никакой Брузман не спас бы тебя от этой неприятности.

На Фрэнка словно ступор напал.