Радуга - Стоун Кэтрин

Почему? Потому что поразительно, но она почти мгновенно почувствовала себя с Аленом очень уютно.

Но почему?..

И вдруг поняла; ей было очень удобно, потому что разговор с Кастилем велся по-французски. Баронесса представляла ее на английском языке, Кэт была в этом уверена. Но в какой-то точке разговора они сбились на французский. Кто — Ален или она — первым произнес слово на прекрасном языке любви? Кэтрин не смогла этого припомнить. Но почему принц не заметил ее безупречного французского? Бесспорно, его должно было удивить столь виртуозное владение чужим языком провинциальной девушкой из Канзаса.

Кэтрин предположила, что, возможно, Ален не осознавал этого, так же как до сей минуты не осознавала Кэтрин. Интересно, а он тоже до сих пор находится под впечатлением их удивительно приятной беседы?

Кэтрин слегка нахмурилась — не обеспокоенно, а удивленно, — войдя наследующий день в семь часов вечера в свой элегантный номер. Тяжелые портьеры на окнах закрывали летний закат и виды на расположенный внизу парк. В прежние вечера горничные всегда оставляли портьеры раздвинутыми, и Кэтрин всякий раз, подойдя к окну, любовалась тем, как розовое небо постепенно становилось серым. Сейчас комната была темна и полна теней. Что ж, сегодня вечером у нее не так уж много времени, и шторы все равно пришлось бы опустить, пока Кэтрин будет готовиться к ужину с Аленом.

Она пересекала комнату, направляясь к гардеробу, когда одна из теней ожила и бросилась вперед. Кэтрин почувствовала бесшумное движение, но, прежде чем успела обернуться, чья-то сильная рука плотно зажала ей нос и рот.

Перед тем как провалиться в кромешную тьму, Кэтрин увидела лица людей, которых она любила.

И к которым обратила свои, казалось, последние слова: «Я люблю тебя, мама. Я люблю тебя, папа. Я люблю тебя, Алекса.

Я люблю тебя, Джеймс».

— Кэтрин!

Она была погружена в сон, от которого никак не могла пробудиться. Раздавались голоса, зовущие ее по имени, тревожные голоса, один из которых был более спокойный и неясно знакомый — говоривший с ней на французском.

— Ален, — прошептала Кэтрин, поднимая наконец тяжелые веки.

— Кэтрин, как вы себя чувствуете?

— Кажется, нормально. Что случилось? — задавая вопрос, Кэтрин почувствовала на шее странную горячую влагу и прикоснулась к ней — кровь!

Посмотрев на свои пальцы, Кэтрин увидела многочисленные кровоточащие порезы.

— Вор-взломщик, — ответил начальник службы безопасности отеля; в его голосе зазвучали нотки великого облегчения от того, что Кэтрин Тейлор пришла в себя, и великой досады на происшедшее.

Известная пианистка стала сегодня не единственной жертвой. Взломщик похитил ключи у дежурной по этажу и, пока та искала их, полагая, что по рассеянности просто не положила их на место, проник в несколько номеров. Во всех хозяева отсутствовали, за исключением Кэтрин. Вор похитил деньги, драгоценности и часы. Шеф службы безопасности продолжал свой рассказ по-французски, поскольку на этом языке красивая женщина говорила с принцем.

Вызвавшее кратковременную потерю сознания действие эфира ослабевало, и Кэтрин с поразительной ясностью понимала, что произошло. Вор не ожидал ее появления, а потому, применив эфир и нож, похитил сапфировое ожерелье, которое Кэтрин надела впервые только вчера, — символ любви, которая, в конце концов, вероятно, существовала. Ожерелье исчезло вместе с серьгами — другим символом другой любви. Мочки Кэтрин не пострадали, они не кровоточили и не болели. Грабитель был хорошо знаком с драгоценными украшениями, а потому очень аккуратно отвинтил крепившие серьги золотые шайбочки.

— Я хотел бы немедленно отвезти ее в больницу, — заявил врач отеля. — К счастью, ножевые порезы неглубокие, но их нужно промыть и зашить. И хотя потеря сознания, по всей видимости, вызвана лишь действием эфира, а не ударом по голове, я хотел бы понаблюдать за пострадавшей ночью, в больничных условиях.

— Можно войти?

— Ален? Да, конечно. — Прошло несколько часов с тех пор, как Кэтрин доставили в больницу, несколько часов, в течение которых она была предоставлена бережному и внимательному попечению целой бригады докторов и медсестер. Неужели все это время Ален дожидался в приемном покое?

— Кэтрин, как вы себя чувствуете?

— Прекрасно. Думаю, вовсе не обязательно было проводить целую ночь в больнице, но…

— Лучше подстраховаться.

— Да. Кажется. — Улыбка Кэтрин угасла, когда, проследив за обеспокоенным взглядом Алена, она посмотрела на свои забинтованные руки. — Порезы поверхностные, нервы и сухожилия не задеты, но врач сказал, что пройдет несколько недель, прежде чем я снова смогу играть.