Загадка неоконченной рукописи - Делински Барбара

– Почему?

– Потому что я любил рисовать. Потому что мне доставляло удовольствие работать в саду. В его списке мужских достоинств такие не значились. – Потом с циничной усмешкой добавил: – Поэтому я сделал то, что он хотел.

В его голосе ей послышалось раздражение. Он уже не просто констатировал факты, как до этого. Он говорил о своих чувствах, и это заинтересовало ее.

– Что именно?

– Начал играть в футбол. Наращивал мускулы и характер. Стал местной знаменитостью. Обо мне говорил весь город. Все девчонки мечтали о свидании со мной.

– И?.. – Она ждала продолжения.

– Я приглашал всех, которых мог, заигрывал то с одной, то с другой. Был настоящим бабником. И мне это отчасти даже нравилось. Но отчасти я ненавидел себя за это. Я сознавал, насколько все это мелко. В год окончания колледжа я повредил плечо – нет, не намеренно, но огорчаться я не стал.

– Господи Боже, – прошептала Кэйси, обнаружив еще одну пропущенную подсказку. Плечо Дэна. Оно болело, когда он был в напряжении.

– Когда я напряжен, поза меняется. И плечо начинает тянуть.

– А что же стало с девчонками?

– Когда футболу пришел конец? Они еще немного покрутились вокруг, но когда я вернулся в Уокер, потерялись по дороге.

– Почему ты это сделал?

– Вернулся? По двум причинам. Во-первых, потому что там дешево жить, а это было для меня выгодно, пока я начал свое дело. Да и мама умоляла меня вернуться домой. Сестры к тому времени повыходили замуж и разъехались…

– Вот еще одно, – перебила Кэйси. – Ты не рассказывал мне, что у тебя есть сестры.

– Ты не спрашивала, – напомнил он. – Было очевидно, что ты не хочешь знать обо мне никаких личных подробностей. Тебе нравилось заниматься со мной сексом, потому что я был практически незнакомцем, и поэтому ты ощущала вкус опасности и хотела шокировать Конни.

Она уже почти забыла о том, что ее мать находится с ними рядом. Но зато отчетливо услышала горечь в голосе Джордана. А ведь он был прав. Неизвестность, опасность, шок – это было так, но это было не все.

– Мне не казалось, что мы совсем незнакомы, – призналась она. – Точно так же, как с садом вообще. Я почувствовала какое-то притяжение, как только впервые увидела его. – Еще тише она добавила: – И как только впервые увидела тебя.

Глядя ему в глаза, она продолжала чувствовать это притяжение. Теперь оно стало даже сильнее и достаточно необычней, чтобы напугать ее.

– Заканчивай свою историю, – попросила она, чтобы преодолеть страх. – Про Уокер. Про то, как ты работал с отцом. Как так получилось, если вы никогда не ладили?

– Мне нужны были деньги, а отцу – помощь. Я решил, что пару лет смогу этим заниматься.

– Ты действительно ненавидел эту работу?

Он посмотрел на свои руки. Когда он снова поднял глаза, его голос стал теплее:

– Не всегда. Граждане Уокера – добрый народ. Я действительно осознавал, что это моя родина. Хотя патрулировать город было смертельно скучно, но всегда находился кто-то, кто улыбнется тебе, помашет рукой или пригласит во двор и вручит сумку домашних помидоров. Больше всего я ненавидел правоохранительные мероприятия – запирать в участок пьяниц, выполнять распоряжения о задержании, вылавливать малолеток, которые тащили сигареты из супермаркета. Эти больше всего беспокоили меня. Они требовали внимания, требовали, чтобы хоть кто-то проявил к ним интерес, но мой отец смотрел на это иначе. Он считал, что все дело в отсутствии дисциплины, и лучший выход – запереть их на ночь в участке. «Ну-ка, оформи их, Дэн», – говорил он, как телезвезда. – Он тяжело вздохнул. – Поэтому я их задерживал, «оформлял» и старался воспользоваться возможностью поговорить с ними. Вот и стал «разбитым сердцем».

Кэйси подумала, что «разбитое сердце» все же лучше, чем «девчонка», и тут вспомнила о том, что рассказывала Рут о Конни.

– У моего отца со своим была похожая ситуация.

– Да, я знаю. Мы говорили с ним об этом.

– Ты рассказал ему о своем отце?

– Он спросил.

– А он рассказал о себе и своем отце?

– Я спросил.

Кэйси ощутила укол ревности, но Джордан пришел ей на помощь.

– Он в жизни не рассказал бы об этом тебе, Кэйси. Он не хотел выглядеть слабым в твоих глазах. Я же был никто для него. Ему было все равно, что я могу о нем подумать. К тому же, когда я рассказал ему свою историю, он понял, что и я его пойму.

Она кивнула и перевела взгляд на мать.

– Ты слышала, мам? – спросила она, но получила в ответ лишь все те же тихие хриплые звуки. Она похлопала рукой Кэролайн по своей щеке. – Ты подслушала ужасно интересные вещи.