Экзотические птицы - Степановская Ирина

— Но ведь стоимость операции — это цена моей машины! — возмутился Азарцев.

— Что делать, милый! Зачем такую дорогую машину покупал? — Лысая Голова с издевкой прищурился.

— Я же не могу отвечать за все форсмажорные обстоятельства! — решил бороться Азарцев.

— А это не форсмажорные обстоятельства, — медленно, нараспев, будто тянул унылую азиатскую песню, сказал Лысая Голова. — Эти деньги — цена твоей мягкотелости, неумения вести дело. Тебе, дорогой, надо учиться на своих ошибках!

Юля молчала. В это время дверь в кабинет приоткрылась и на пороге показался охранник. Со смущенным видом он сообщил, что в клинику рвется какая-то тетка и грозится всех здесь вывести на чистую воду.

«Вот и Нонна Петровна пожаловала, собственной персоной», — подумал Азарцев. Ему почему-то стало смешно. Он почувствовал себя словно школьник, которого обвиняют в каком-то хулиганстве, вызывают родителей, пугают директором, в то время как он совершенно не виноват.

— Что еще за тетка? — так же медленно, нараспев спросил Лысая Голова. — Ну, зови тетку сюда. Узнаем, что ей здесь сделали плохого.

Охранник исчез, и через секунду в дверях появилась мать Ники. Несколько смутившись вначале наличием охраны в клинике и дорогой обстановкой, она тем не менее сразу разобрала, что главная фигура среди присутствующих — Лысая Голова, и интуитивно поняла, как следует себя вести.

— Справедливости требую и заступиться прошу за бедную женщину! — со слезами в голосе начала она. И сделала вид, что даже хочет повалиться перед Лысой Головой на пол.

— Говори, женщина! — разрешил тот с видом то ли узбекского бая, то ли Дона Корлеоне.

Сбиваясь и путаясь, Нонна Петровна сказала, что ее дочери в клинике была сделана операция, что договор с дочерью не заключен, а деньги доктор взял и, очевидно, положил к себе в карман. Сейчас же он утверждает, что денег никаких не видел и ее дочь нагло врет.

— Это правда? — спросил Лысая Голова у Азарцева, угрожающе сощурив глаза. Они и от природы были у него узкие, теперь же превратились в щелочки.

— Правда в том, — сказал Азарцев, — что я действительно вопреки здравому смыслу сделал девочке операцию бесплатно. Осуществил, так сказать, благотворительную акцию. В чем теперь глубоко раскаиваюсь. Где деньги, я не знаю, но я их не брал. Очевидно, произошло какое-то недоразумение.

— Ой, врет и не крестится! — закивала укоризненно головой Нонна Петровна. — И не стыдно обирать бедняков! Ведь эти деньги у нас последние! Мы квартиру поменяли, в коммуналку залезли, чтобы деньги-то эти выручить! А он нас ограбил!

— Денег ваших я не брал, поговорите еще раз с дочерью! — продолжал стоять на своем Азарцев.

— Дочка моя врать не будет!

— Иди, женщина! Я решу твой вопрос! — поморщившись, сказал Лысая Голова, который действительно не любил шума и крика. После травмы его и без того часто мучили головные боли.

Нонна Петровна ушла, часто кланяясь и пятясь задом. В кабинете на минуту воцарилось молчание. Юля напряглась. Она почувствовала, что сейчас произойдет что-то из ряда вон выходящее.

— Но я действительно не брал эти деньги, — сказал Азарцев.

— Э-э, брал, не брал, какая разница! — сказал Лысая Голова. Он больше не смотрел на Азарцева и говорил о нем уже как об отсутствующем. — Может, доктор думает, он здесь начальник? Хозяин, может быть? Он очень ошибается. Он только один из винтиков в той огромной машине, которая называется бизнесом и которая движется деньгами и связями.

«Что же он теперь сделает? — подумал Азарцев. — Но, в конце концов, не убьет же!»

Очевидно, то же самое обдумывал и Лысая Голова.

— Значит, тогда так, — после некоторой паузы сказал он. — Плюс к тем деньгам, которые доктор должен внести в кассу, он должен будет заплатить еще штраф! — И Лысая Голова назвал цифру, равную стоимости азарцевской квартиры.

— Ты что, рехнулся? — спросил Азарцев. — Какой штраф?

— Деньги надо внести сегодня же, — невозмутимо изрек Лысая Голова. Лицо его стало похоже на прежнюю страшную маску, и до Азарцева наконец дошло, что шуткам сейчас не время.

— За что штраф? — еще раз спросил он. — За то, что я сделал операцию? Но я врач и имею полное право оперировать кого хочу и когда хочу!

— У себя на кухне лягушек можешь резать когда хочешь, — через силу сказал Лысая Голова. Видно было, что ему уже надоела эта разборка. — А здесь не твоя личная кухня, сюда вложен большой капитал. И не твой. За это положишь штраф. А за то, что деньги взял себе в карман, штрафа мало. За это нужно положить жизнь.