Американская звезда - Коллинз Джеки

Почему она все это объясняет швейцару?

– О, кстати, миссис Либерти, – сказал он, подавая ей конверт, – я должен был сегодня передать вам это письмо. Его оставил для вас мистер Либерти. Я уже хотел принести его наверх, когда вы сами спустились. Так что избавили меня от прогулки.

Она взглянула на конверт и узнала почерк Оливера. Быстро развернув письмо, она прочла:

И так далее, все в том же духе, и она читала письмо со смешанными чувствами. Оливер тоже хочет свободы. И он отпускает ее!

«О Господи! Свободна наконец!

Свободна делать что захочет!»

И как же невероятно вовремя! А самое лучшее – теперь она может не чувствовать себя виноватой, потому что он нашел себе другую. Положив письмо в карман, она посматривала через стеклянную дверь, нетерпеливо шагая по вестибюлю, и вот наконец увидела, как подъезжает «феррари» – и разумеется, красного цвета.

Она бросилась из дома навстречу. Прошло четыре года, как они не виделись. Он выглядел уставшим и потрепанным, но это все же был ее Ник.

Он выскочил из машины:

– Эй!

– Ты сумасшедший, тебе это известно? – спросила она, говоря быстро-быстро.

Он взял ее за руку:

– Садись в машину.

– Но только на пять минут, – сказала она, а сердце билось как безумное.

– Ага, ага.

Пит стоял в дверях и глазел. До него вдруг дошло, что это же Ник Эйнджел приехал. Он еще не успел опомниться, как она была в машине и Ник тронул с места.

– Счастливого дня рождения, – сказала она.

– И ты – подарок к этому дню, – ответил он.

– Я, да?

– Мне надо кое-что сказать.

– Что?

– Я ждал тебя с тех самых пор, как уехал из Босвелла, и больше ждать не хочу.

Она вздохнула:

– Ник, не затевай все сначала.

– Почему?

– Потому что…

– Послушай, Лорен, я тебя люблю, а ты любишь меня. И незачем этому больше сопротивляться.

Она подумала: как это просто – согласиться с ним, потому что она тоже хотела быть вместе. Но он чересчур многого не знал. Он не знал, что она убила его отца. Он не знал, что она убила его ребенка. А если бы знал, то, конечно бы, не захотел быть ней ни за что.

Она взглянула на часы:

– Пять минут прошли.

– Какие пять минут? – спросил он, разворачивая «феррари» на шоссе.

– Ты же сказал, что это будет только пять минут.

– Я соврал.

– О Господи, Ник не начинай снова!

– Я беру тебя в полет на собственном самолете.

– Но я с тобой не полечу.

– Нет, полетишь.

– Ни за что.

– Может быть, заткнешься? Хоть один раз в жизни?

«Ну, почему я позволяю ему говорить со мной в таком тоне?

Потому что мне это нравится.

Ну, и поэтому сделай, как он говорит, заткнись и наслаждайся моментом».

Она откинулась назад и замолчала.

Через сорок пять минут они были на частном аэродроме.

– Пойдем, – сказал он, – выходи.

– Но я уже сказала, что не полечу.

– Может быть, мне стукнуть тебя по голове и отнести в самолет? Не возражаешь?

– Ник Эйнджел, ты сошел с ума.

– Ага, ага, ты мне и раньше это говорила. Поэтому для тебя это не открытие.

Она знала, что нужно уйти, но игра уже завладела ею. Она выбралась из машины и пошла с ним к самолету.

– Только на пять минут, – сказала она сурово.

– Ну, разумеется, – ответил он. Она покачала головой:

– И это последний раз, когда я с тобой куда-нибудь еду, Ник.

– Эй, никогда не говори «никогда».

– Это почему же?

– «Потому что ты потом об этом пожалеешь» – как сказал поэт.

Он взял ее за руку и помог подняться на борт.

– Только пять минут, – повторила она.

– Да, как скажешь.

86

– Как ты думаешь, сколько он хочет? – спросила Синдра.