Дочь великого грешника - Робертс Нора

— Вот что я скажу, — прерывающимся голосом начал Маринад. — Я намерен держать свое ружье поближе, да и нож не выпущу из рук. И если мне что-нибудь не понравится, я уж разберусь по-своему. — Он допил свое пиво и вышел вон.

Джим тоже решил выпить пивка. Он взглянул на бледное лицо Билли. Бедняга, теперь его наверняка начнут по ночам мучить кошмары.

— Ничего, Билли, он побухтит да успокоится. Ты же его знаешь.

— Да, но… — Билли вытер рот ладонью. «Это же всего лишь кошка, — напомнил он себе. — Старая, полудохлая кошка». — Конечно, я его знаю.

Уиллу мучили кошмары. Она проснулась в холодном поту, сердце готово было выпрыгнуть из груди, в горле застрял крик ужаса. Она лежала среди скомканных простыней и молотила руками воздух. Чувствуя себя одинокой и несчастной, девушка села на кровати. Через окно сочился лунный свет, легкий ветерок слегка шевелил занавеску.

Уилла не помнила, что именно ее так напугало во сне. Кровь, страх, паника. Ножи. Шедшая прямо на нее обезглавленная кошка. Уилла хотела посмеяться над собственными страхами, она подтянула колени к подбородку и хохотнула. Смешок вышел подозрительно похожим на всхлип.

Когда она встала с кровати, ноги ее слегка подкашивались, но Уилла приказала себе пойти в ванную, включила свет и, склонившись к раковине, стала горстями плескать себе в лицо ледяную воду. Смыв с себя липкий пот, Уилла почувствовала себя получше. Подняв голову, она взглянула в зеркало.

Обычное лицо, как всегда. Ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Просто ночной кошмар. Что, она не имеет права испугаться после всего, что произошло? Груз ответственности целиком ложится на ее плечи, и разделить его не с кем.

Она одна отвечает за сестер, за ранчо, вообще за все, что здесь происходит. Ей рассчитывать не на кого.

Если что-то и изменилось в ней самой, так это возникшее в глубине ее естества нечто исконно женское. А с этим она справится. У нее нет ни времени, ни желания устраивать тут любовные игры с Беном Маккинноном.

Уж он-то вовсю старается ее разозлить и одурачить. Уилла откинула волосы, упавшие на влажные щеки, налила воды в стакан. Бен никогда не обращал на нее внимания. А если сейчас и обратил, то только чтобы поиздеваться. Это так на него похоже. Полоща рот, она чуть не улыбнулась.

А еще она подумала, что могла бы его поцеловать. Так просто — чтобы отвязаться. И попробовать. Может, сейчас лучше бы спалось. И тогда бы он ушел из ее снов и ночных кошмаров. И тогда бы она перестала удивляться тому, что неведомые ей доселе чувства тревожат душу, занималась бы только делами ранчо.

Уилла взглянула на кровать, передернулась. Нужно спать дальше, но она не хотела снова видеть кровь и истерзанные тела. А раз не хочет, значит, не будет.

Прежде чем забраться в постель, Уилла глубоко вздохнула. Она прогонит страхи прочь, будет думать о чем-нибудь другом. О весне, которая придет еще совсем не скоро. О цветах, цветущих на лугах, о теплом ветре, дующем с гор.

Но когда она уснула, ей снова снились кровь, смерть и ужас.

Глава 6

Из дневника Тэсс Мэрси:

"Провела два дня на ранчо и пришла к выводу, что я ненавижу Монтану, коров, лошадей, ковбоев, а более всего — кур. Бесс Прингл, тщедушная диктаторша этого концлагеря, вверила моему попечению курятник. Я узнала о новом повороте в своей карьере вчера после ужина. На ужин, между прочим, подавали жареную медвежатину. Оказывается, наша Кожаная Колготка в горах застрелила медведя-гризли. Мясцо подванивало.

Нет, вру. На самом деле оно казалось мне очень вкусным, пока я не узнала, чем меня кормят. Могу со всей ответственностью заявить, что, вопреки распространенному убеждению, мясо гризли совсем не похоже на курятину. Единственное положительное качество, которым отличается Бесс, а о ее отрицательных качествах я могу написать целую поэму, состоит в том, что она здорово готовит. Мне нужно следить за собой, иначе я снова превращусь в пухляшку.

Пока я ездила за вещами, в этой дыре произошла сенсация. Кто-то изрезал на мелкие кусочки корову на горном пастбище. Я сначала не поняла, сказала, что корове коровья смерть, но любимая сестрица чуть не испепелила меня взглядом. Надо отдать ей должное — глаза у нее весьма выразительные. Если бы она не была такая стерва, я, пожалуй, могла бы с ней подружиться.

Однако я отвлекаюсь.

Выяснилось, что корову искромсали самым зверским образом, и это событие вызвало переполох среди туземцев. Дальше — больше. Вечером, накануне моего возвращения, кто-то отрезал голову кошке и швырнул трупик на крыльцо. Находку обнаружила бедная Лили.