Солнечное настроение (сборник) - Волчок Ирина

И двор был тоже очень хороший. Перед домом – большущий, ровный, весь заросший клевером, который прорезала единственная усыпанная гравием дорожка, ведущая от ворот к гаражам. Гаражи были на первом этаже маленького двухэтажного домика, расположенного чуть в стороне от большого дома, ближе к воротам. А над гаражами были две отдельные комнаты – на всякий случай, объяснил Игорь Дмитриевич, вдруг кто-то неожиданно приедет. Или Саше-маленькому придется на ночь остаться. Еще лучше был задний дворик с беседкой, оплетенной одичавшим виноградом, с небольшой печью под открытым небом, столом, окруженным вкопанными в землю скамейками, и с маленьким мелким бассейном, выложенным светло-зеленым кафелем. Сад был большой, довольно старый, немножко запущенный, но и это Ольге нравилось. Когда днем после обеда Чижик засыпал, она выбиралась в сад и по часу бродила там в сопровождении двух немецких овчарок – Розы и Цезаря. Собаки были тоже очень хорошие. Она с ними сразу подружилась, потому что Роза и Цезарь любили Чижика, умели с ней играть, а главное – следить, чтобы с Чижиком ничего плохого не случилось. Саша-маленький объяснил, что Розу и Цезаря специально учили для службы слепым. Очень хорошие собаки.

Что Ольге не очень понравилось – так это высоченный железный забор, окружающий усадьбу. Зачем это? Ничего особо ценного, насколько Ольга понимала, в доме не было. И насколько она понимала, Игорь Дмитриевич все-таки не был каким-нибудь криминальным авторитетом, которых обязательно убивают наемные киллеры. Но было заметно, что он все время чего-то опасается. И в городе, и здесь. Замки эти немыслимые, сигнализация, Саша-маленький – что-то вроде телохранителя Игоря Дмитриевича. Вернее, не так Игоря Дмитриевича, как Анны. Во всяком случае, она не заметила, чтобы Саша-маленький занимался хоть какой-нибудь полезной деятельностью. Зато он всегда сопровождал их в поездках, всегда околачивался рядом, если приезжали чужие – заказчики какие-то, что ли, – и Ольге ни разу не удалось погулять с Чижиком вдвоем, Саша-маленький непременно сопровождал их, не оставляя ни на минуту. И в городе так было, и здесь так же. Два раза Игорь Дмитриевич уезжал из Семино по каким-то своим фирменным делам, и оба раза перед его отъездом появлялся Саша-маленький, а после отъезда Игоря Дмитриевича Саша-маленький ничего не делал, только ходил за Ольгой и Анной и не спускал с них своих рыжих кошачьих глаз. Этот немигающий хищный взгляд неимоверно раздражал Ольгу. Ну, если его работа – охранять Чижика, так пусть на Чижика и смотрит. Ольга-то здесь при чем? Или он решил охранять Чижика заодно и от нее тоже? Свихнуться можно.

А потом она заметила, что Саша-маленький не только смотрит на нее, но старается прикоснуться при любом удобном случае. И при любом неудобном тоже. То за руку ее возьмет, вроде бы помогая сойти с лестницы, то по голове погладит, якобы смахивая сухой листок… А вчера вообще с яблони снял – будто потому, что боялся, что Ольга упадет. Как же, потому… Она и не думала падать. Как раз наоборот – она так крепко держалась, что Саша-маленький ее чуть с веткой от яблони не оторвал. Она от неожиданности замахала руками и, конечно, попала локтем ему в переносицу. Саша-маленький от боли зашипел сквозь зубы, зажмурился, откинул голову, но ее не выпустил – наоборот, сжал еще крепче, прижимая к своей каменной груди своими каменными руками. Ольга даже и трепыхаться не пробовала. Амбал. И как хоть они вырастают такими огромными? Наверное, другая порода. Все люди произошли от обезьян, а эти – от мамонтов.

– Извини, – сказала она, совершенно не чувствуя себя виноватой. – Я нечаянно.

– Представляю, что было бы, если бы нарочно вмазала. – Саша-маленький открыл глаза, проморгался и близко склонился над ее лицом: – Самбо? Кикбоксинг? Хоэквандо? А, я понял! У тебя черный пояс по карате.

Глаза у него были сейчас не рыжие, а очень черные от расплывшихся во всю радужку зрачков. И похоже, он не собирался выпускать ее из этого капкана, который, надо полагать, считал объятиями.

– Я очень щекотки боюсь, – объяснила Ольга как можно спокойнее. – Не выношу, когда меня трогают… Сразу такая злоба в душе поднимается… Даже, можно сказать, ненависть.

Саша-маленький минуту молчал, глядя ей в глаза, а потом опустил ресницы и осторожно поставил ее на землю.

– Понял, – очень ненатуральным веселым тоном сказал он и потрогал быстро опухающую переносицу. – Больше не буду. Без крайней необходимости.