Тайный мир шопоголика - Кинселла Софи

— Ребекка! — слышу голос за спиной и замираю. Черт! Они меня догнали.

— Здрав-ствуй-тээ! — выдавливаю я и поворачиваюсь. — Здрав… ой, привет.

Это Люк Брендон.

Задираю голову. На его лице обычное странное выражение, которое возникает всякий раз, когда он на меня смотрит.

— Никак не ожидал вас тут встретить, — говорит он. — Неужели ищете себе работу в Сити?

А почему бы и нет? Он что, считает меня недостаточно умной для этого?

— Да вот подумываю, не устроиться ли мне в какой-нибудь иностранный банк, а может, заделаться фьючерсным брокером, — надменно отвечаю я.

— Правда? — удивляется Люк. — Как жаль. Чего это ему жаль? И почему так жаль?

Смотрю в его темные глаза, и в мозгу брезжит догадка. Я вдруг вспоминаю слова Клэр о том, что Люк Брендон интересовался, есть ли у меня парень.

— А что… — я прочищаю горло, — что вас сюда привело?

— Я часто подбираю персонал в этом агентстве, — отвечает Люк. — Они очень эффективно работают. Без души, но эффективно. — И переводит взгляд на мой блестящий дипломат. — Они вам еще ничего не подобрали?

— У меня… несколько предложений. Пока раздумываю, в каком направлении двинуться.

Чего тут раздумывать — прямиком к двери, вот в каком.

— Понятно. — Люк медлит. — А вы специально выходной взяли, чтобы сюда прийти?

— Да, конечно.

А что решил? Что я слиняла на пару часов из офиса, соврав, что иду на пресс-конференцию? Вообще-то идея неплохая. Надо будет в следующий раз так и поступить.

— И куда вы сейчас?

Не говори: «Не знаю». Никогда не говори: «Не знаю».

— Так, по делам. Кое-куда сходить, кое-кому позвонить.

— А, — кивает он, — понятно. Что же, не буду вас задерживать. Надеюсь, с работой у вас все получится.

— Спасибо, — вежливо улыбаюсь я в ответ.

И он уходит, а я стою, сжимая в руке свой тяжелый дипломат, слегка разочарованная. Подождав немного, выскальзываю за дверь и выхожу на улицу. И останавливаюсь. Честно говоря, понятия не имею, что делать дальше. Я же хотела остаток дня провести на телефоне — рассказывая всем, что я теперь работаю брокером. А вместо этого… Ну все, забыли.

Но так вот стоять столбом посреди тротуара тоже не будешь. Люди подумают, что я инсталляция какая-нибудь. Поэтому я трогаюсь с места, решив добрести до метро, а уж там само сложится, куда дальше. Подхожу к перекрестку и жду, когда проедут машины, ну тут возле меня тормозит такси.

— Я понимаю, что вы очень деловая женщина и страшно заняты. — Я удивленно вскидываю голову. Высунувшись из окна машины, Люк Брендон озорно щурит глаза. — Но если у вас есть свободных полчаса, вы ведь не откажетесь пройтись по магазинам?

Что за странный день? Совершенно нереальный. Я сажусь в такси, ставлю на пол свой громоздкий дипломат и нервно смотрю на Люка, уже сожалея о своем решении. А что, если он начнет спрашивать меня о процентах, или о «Бундесбанке», или о перспективах роста американского рынка? Но Люк просто говорит водителю:

— В «Хэрродс», пожалуйста.

Когда мы трогаемся, я не могу сдержать счастливой улыбки. Классно. Я-то думала, что пойду домой, буду себя жалеть в одиночестве, а вместо этого еду в «Хэрродс» за чужой счет. Нет, лучше не бывает, честное слово.

По дороге я смотрю в окошко. На улицах полно народу, и, хотя на дворе уже март, в некоторых витринах до сих пор уцелели вывески о распродажах. Ловлю себя на мысли, не пропустила ли я чего-то стоящего в этих магазинах. Мы тормозим у банка «Ллойд». От скуки я рассматриваю очереди внутри банка и вдруг слышу свой голос:

— А знаете, мне кажется, что банки тоже должны устраивать в январе распродажи. Ведь все в это время дают скидки, почему же банки так не поступают?

В ответ тишина. Поворачиваюсь и вижу искреннее удивление на лице Люка Брендона.

— Банки? — спрашивает он.

— А что? — парирую я. — Они могли бы скинуть проценты за обслуживание счета, пусть даже на месяц. И строительные общества тоже бы могли. Представляете большой плакат с надписью: «Цены рухнули»… — Тут я на секундочку задумываюсь. — Хотя им, наверное, лучше устраивать распродажи в апреле, в начале нового финансового года. Инвестиционные фонды тоже могли бы присоединиться. «Пятьдесят процентов скидка на определенные фонды».

— И трастовые фонды могли бы, — медленно говорит Люк Брендон. — Сниженные проценты на все авансовые платежи.

— Точно. На скидки все клюют, даже богачи. Зеленый свет, едем дальше, и я разглядываю женщину в шикарном белом пальто, идущую по тротуару. Интересно, где она это пальто купила? Не в «Хэрродс» случайно? Мне, наверное, тоже надо на зиму белое пальтишко, и тогда я всю зиму буду ходить только в белом — белое пальто и белая меховая шапка, и все будут про меня говорить: «Та девушка в белом».

Оглянувшись, обнаруживаю, что Люк записывает что-то в блокнот. Он поднимает глаза, смотрит на меня и спрашивает:

— Ребекка, вы серьезно решили бросить журналистику?

— О… — Меня застали врасплох. Честно сказать, я и забыла об этом. — Почему бы и нет?

— И вы думаете, что банковское дело вам больше подходит?

— Как знать, — пожимаю я плечами, немного раздраженная его тоном. Ему-то хорошо говорить. Ему же не надо заботиться о карьере — у него уже есть своя мультимиллионная компания. А у меня только мультимиллионные долги. — Элли Грангер уходит из «Еженедельника инвестора», будет менеджером по фондам в «Уэзерби».

— Да, слышал. Но вы же не такая, как Элли Грангер.

Да? Это интересно. Если я не такая, как Элли, то какая? Может быть, крутая, как Кристин Скотт Томас?[18]

— У вас есть воображение, а у нее нет, — добавляет он.

Ух ты! Любопытно. Значит, Люк Брендон считает, что я не лишена воображения? Ого, это, наверное, хорошо? Нет, мне это безусловно льстит. «У вас есть воображение». Хм, да, совсем неплохо. Если только…

Подождите-ка. А может, это вежливый способ сказать, что я дура? Или врунья? Может, он подразумевает, что в своих статьях я не всегда пишу правду?

Вот черт, теперь не знаю, делать мне довольное лицо или нет.

Чтобы скрыть смущение, снова отворачиваюсь к окну. Мы опять останавливаемся у светофора, и очень толстая дама в розовом велюровом спортивном костюме пытается перейти дорогу. У нее в руках несколько пакетов с покупками и мопс, ручки пакетов то и дело выскальзывают из пальцев. Толстуха в такой растерянности, что я почти готова выйти из машины и помочь ей. Но тут она вдруг роняет пакет на асфальт, из него вываливаются три огромные банки мороженого и катятся по дороге.

Не смеяться! — командую я себе. Веди себя как взрослый человек. Но смешок все равно прорывается через сжатые губы. Мельком гляжу на Люка — он тоже изо всех сил старается сделать серьезное лицо.