Сладкоречивый незнакомец - Клейпас Лиза

Повисла напряженная тишина перед тем, как Тара произнесла.

— Я начала принимать антидепрессанты.

— Хорошо, — сказала я. — Ты можешь сказать об изменениях?

— Их нужно принимать в течение нескольких недель, но я думаю, что это уже помогает. И я много разговаривала с доктором Джеслоу. Она говорит, что то как нас воспитывали, нельзя назвать нормальным или здоровым способом воспитания. И когда твоя собственная мать сумасшедшая, которая тобой пренебрегает или конкурирует с тобой, то ты должна понять, что это делалось по отношению к тебе как ребенку, а затем, ты должна воздействовать на установку этого. Или…

— Или потом мы можем закончить тем, что повторим некоторые из ее ошибок, — сказала я мягко.

— Да. Таким образом, мы с доктором Джеслоу говорим о тех вещах, которые всегда беспокоили меня.

— Таких как…

— Похожих на то, как мама говорила, что я симпатичная, а ты умная… Это неправильно. Это заставляло меня думать, что я тупая, и что у меня нет ни одного шанса стать умнее. Я сделала много глупых ошибок из-за этого.

— Я знаю, милая.

— Возможно, я никогда не буду нейрохирургом, но я умнее, чем мама думает.

— Она не знает ни одну из нас, Тара.

— Я хочу встретиться с мамой лицом к лицу, хочу заставить ее понять, что она нам сделала. Но доктор Джеслоу говорит, что мама наверняка никогда не поймет этого. Я могу объяснять и объяснять, но она будет отрицать или просто скажет, что не помнит такого.

— Я согласна. Все мы, ты и я, можем поработать сами над своими проблемами.

— Я делаю это. Я узнаю многое, чего не знала раньше. Я становлюсь лучше.

— Хорошо. Потому что Люк соскучился по своей маме.

Тара отреагировала с недоверчивым рвением:

— Ты правда так думаешь? Он был со мной так мало, не знаю даже, помнит ли он меня.

— Ты носила его в течение девяти месяцев, Тара. Он знает твой голос. Твое сердцебиение.

— Он спит ночью?

— Хотела бы я этого, — сказала я с сожалением. — В большинстве своем он просыпается раза по три за ночь. Я привыкаю к этому — я стала спать настолько чутко, что как только он хотя бы немного начинает шуметь, я уже просыпаюсь.

— Может быть, даже лучше, что он с тобой. Я никогда не умела просыпаться быстро.

Я хихикнула.

— Он поднимает шум в один миг. Поверь меня, он сделает так, что ты выскочишь из постели, как вафля из тостера. — Сделав паузу, я осторожно спросила. — Как думаешь, Марк захочет увидеть его хоть на немножко?

Резко теплая дружеская атмосфера испарилась. Голос Тары стал плоским и холодным.

— Марк не отец. Я же сказала тебе, нет никакого отца. Люк только мой.

— Я не куплюсь на то, что Люк найден в капусте, Тара. Я имею в виду, что кто-то участвовал. И кто бы это ни был, он задолжал тебе некоторую помощь, более того, он должен Люку.

— Это мое дело.

Было трудно удержаться от замечания, что с тех пор как забота о Люке легла на мои плечи и на мой банковский счет, это было и мое дело тоже.

— Есть много практических нюансов, о которых мы не начали говорить, Тара. Если отец Люка помогает тебе, если он делает определенные обещания… Что ж, эти обещания должны быть зафиксированы юридически. И однажды Люк захочет узнать…

— Не сейчас Элла. Я опаздываю на занятия.

— Но если ты только позволишь мне…

— Пока, — телефон замолчал в моей руке.

Сердясь и волнуясь, я подошла к груде счетов и каталогов на кухонном столе, и нашла листок, оставленный мне Джеком с номером общества "Вечной Истины».

Я задавалась вопросом, какова была моя роль во всем этом. Мне было ясно, что Тара еще не созрела для принятия решения о будущем. Она была уязвима и, вероятно, обманывалась, думая, что Марк Готтлер позаботится и о ней, и о ребенке, что он будет обеспечивать и ее, и малыша постоянно. Возможно, он преследовал ее и воспользовался преимуществом, думая, что не будет никаких последствий, ведь у нее фактически нет семьи. Но у нее есть я.

Глава 12

В течение следующих двух дней я много раз звонила в общество Вечная Истина, прося о встрече с Марком Готтлером. В ответ я получала только уклончивые обещания, молчание или неправдоподобные оправдания.

Я использовала разные методы. Я знала, что самостоятельно мне не добиться встречи с Марком Готтлером. Он был одним из руководителей церкви, изолированным и недосягаемым для простых смертных.