Экзотические птицы - Степановская Ирина

— Ну, это Богом данный доктор! — воздела к небу сухие, морщинистые, но ухоженные, в крупных старинных кольцах, руки Генриетта Львовна. — Его на пустяки даже грех отвлекать!

— Ну, тогда ничего не остается, как искать женихов на первом этаже, среди поступающих! — улыбаясь, посоветовала Мышка. — Но только не промахнитесь, хорошего жениха отыскать нынче трудно!

— А когда с этим было легко? — пожимая плечами, спросила Генриетта Львовна, и Мышка лишний раз отметила, что, несмотря на странную привязанность к Дорну, высказываниями на другую тему восьмидесятилетняя бабушка может дать сто очков вперед и тридцатилетним.

— Не беспокойтесь, что Дорн не заходил к вам эти два дня, — сказала Мышка. — У него было очень много работы. А за показателями вашего здоровья следила я. Давление, ЭКГ, анализы крови, мочи — практически все у вас в норме. Еще немножко — и будете тренироваться в Центре подготовки космонавтов! — Мышка улыбнулась как можно шире и, на прощание пожав Генриетте Львовне руку повыше запястья, точно так, как когда-то делала Тина (Мышка неосознанно переняла у нее этот жест), вышла из комнаты.

Генриетта Львовна вздохнула и, опять повернувшись к окну, стала пристально смотреть куда-то вдаль, будто пыталась запомнить и раздетый клен, и улицу, и серый дом, стоящий напротив, и кажущиеся небольшими с высоты фигурки школьников, идущих под дождем в разноцветных куртках неизвестно куда.

— В жизнь… — вздохнула Генриетта Львовна и рассеянным жестом взяла в руки пульт маленького телевизора.

«Надо зайти сказать Владику, чтобы не забывал про бабульку, — думала Маша, надевая в кабинете пальто. — Все-таки она же его больная. Он обязан заходить к ней хотя бы раз в день! — Тут Маша вздохнула. — Да его ничем не проймешь! Он, конечно, ответит, что ему страшно некогда, что состояние ее вот уже долгое время стабильно хорошее, а если вдруг и случится с бабулькой что — его тут же позовут сестры… В общем, объясняться с Дорном — где сядешь, там и слезешь!» Маша взяла в руки модную, из дорогой кожи сумку и, подняв воротник, как будто он мог ее уберечь от холодного влияния Дорна, пошла по коридору и потянула дверь ординаторской.

Владик Дорн сидел перед включенным экраном компьютера, но смотрел вовсе не на него, а в окно. Белые металлические жалюзи он по забывчивости не опустил и даже не заметил этого; зато ему было прекрасно видно, как по новым пластиковым окнам остервенело барабанит дождь и от капель ползут вниз неровные, дрожащие струйки. Казалось, не было сейчас для Дорна ничего занимательнее этого бессмысленного созерцания.

— Владислав Федорович, — сказала Мышка, останавливаясь у самой двери. — Я сейчас видела Генриетту Львовну, и она жаловалась, что вы редко удостаиваете ее своими посещениями.

Дорн повернулся к Маше на крутящемся стуле и стал разглядывать ее с каким-то странным выражением лица, как будто видел в первый раз в жизни.

— Ты что-то сказала? — наконец спросил он.

— Я заходила к бабушке… — снова начала Мышка.

— Ах да, к Генриетте Львовне, я вспомнил, — ответил Дорн, а сам подумал: «Слава Богу, хоть эта не может сказать, что она от меня беременна!» — Я зайду к ней, зайду! — уверил он Машу. — Если хочешь, зайду прямо сейчас и проведу у нее столько времени, сколько выдержу, клянусь. Только отстань сейчас от меня, хорошо?

— Сейчас? — удивилась Маша. — А как же домой? Я ведь сегодня уже была у бабульки. Так что ты можешь зайти к ней и завтра!

— Ты иди, я еще побуду здесь, — сказал Дорн. Казалось, он пребывал в какой-то странной задумчивости. Маша раньше никогда не видела его таким. — Иди, Маша, иди!

Он отвернулся от нее и стал чертить воображаемые фигуры пальцем на пустом экране компьютера. И было в этом печальном жесте что-то настолько новое, настолько необычное для всего его поведения, что Маша не знала, что и подумать. Почему-то ей стало жалко его и захотелось поднять руку и погладить Дорна по русым, легким, свободно рассыпающимся по голове волосам. Но это, побоялась Маша, могло все испортить. Спугнуть то необыкновенное, что происходило в эту минуту с Дорном, и поэтому Мышка сочла за лучшее повернуться и выйти из ординаторской. Поболтавшись еще несколько минут в коридоре, она скоро поняла, что сразу после ее ухода Дорн тут же забыл о своем обещании поболтать с бабулькой. На цыпочках, воспользовавшись временным отсутствием сестер в коридоре, она снова подошла к неплотно прикрытой двери ординаторской и осторожно посмотрела в просвет. Владик Дорн пребывал в кресле в прежнем положении и все так же чрезвычайно внимательно разглядывал струи дождя, бьющие в окно.