Итальянские каникулы - Филлипс Сьюзен Элизабет

Гордость профессией.

Финансовые обязательства.

Нравственная чистота.

Все четыре краеугольных камня благоустроенной жизни рухнули и придавили ее.

Глава 2

Лоренцо Гейдж был порочно красив. Волосы, черные и густые, как непроглядная тьма, оттеняли серебристо-голубые глаза, холодные и пронизывающие, как у хищника. Тонкие темные брови разлетались, словно птичьи крылья. Высокий лоб говорил о принадлежности к древней аристократии, тронутой запашком разложения. Жестоко-чувственный изгиб губ сводил с ума женщин, а скулы, казалось, были вырезаны ножом, который он держал в руках.

Гейдж зарабатывал на жизнь убивая людей. Его специальностью были женщины. Прекрасные женщины. Он избивал их, мучил, насиловал, а потом приканчивал с особой жестокостью. Редко-редко — пуля в сердце. Чаще — кромсал, как кровавый бифштекс. Этот случай был именно таким.

Девица с огненными волосами, лежавшая сейчас в его постели, красовалась в одном лифчике и трусиках. Ее кожа поблескивала слоновой костью на фоне черного атласного белья.

Лоренцо подступил ближе.

— Ты предала меня, — прорычал он. — Не люблю, когда женщины меня предают.

Ужас проступил в ее зеленых глазах. Тем лучше.

Он наклонился и кончиком ножа поддел прикрывавшую ее простыню. Недвусмысленный жест побудил ее к действию. Завопив, она откатилась, вскочила и метнулась в другой конец комнаты.

Лоренцо нравилось, когда они сопротивлялись, поэтому он позволил ей добежать до двери, прежде чем схватил. Она отчаянно вырывалась. Устав от борьбы, он ударил ее с такой силой, что она отлетела к кровати, упала, тяжело дыша и расставив прелестные бедра. Он не выказал никаких эмоций, если не считать легкой искорки предвкушения в глазах. Потом его четко вылепленные губы раздвинулись в злобной ухмылке. Рука коснулась серебряной пряжки ремня…

Гейдж вздрогнул. Его желудок вел себя крайне непредсказуемо при виде всякого рода мерзостей, и в отличие от посетителей кинотеатра он знал, что будет впереди. Оставалось надеяться, что итальянский дубляж отвлечет его от бойни на экране и он все-таки сумеет досмотреть свой последний фильм, но последствия ужасающего похмелья вкупе с весьма серьезным случаем расстройства биоритмов в связи с перелетом через несколько часовых поясов объединились против него. До чего же поганая штука — быть одним из любимых психопатов Голливуда.

Прежде эта честь принадлежала Джону Малковичу, но с того момента, как публика впервые увидела Рена Гейджа, настала новая эра. Все ломились в кинотеатры, чтобы посмотреть на этого злодея, за внешность которого можно было умереть. До этого дня Лоренцо отказывался смотреть «Убийственную связь», но, поскольку критики на сей раз довольно вяло поругивали фильм, он решил попробовать. Большая ошибка.

Насильник, серийный убийца, наемный киллер. Чертовски интересный способ зарабатывать на жизнь. Помимо тех женщин, над которыми Рен издевался, он еще пытал Мела Гибсона, всадил железный прут в коленную чашечку Бена Аффлека, нанес Пирсу Броснану почти смертельную рану в грудь и гонялся за Дензелом Вашингтоном на вертолете с ядерным двигателем. И даже расправился с Шоном Коннери, за что гореть ему в вечном огне. Никто не имеет права трогать Шона Коннери!

Все же судьба воздала ему по заслугам еще до того, как заканчивалась картина. Его вешали, сжигали на костре, отрубали голову и кастрировали — весьма неприятная процедура для любого мужчины. Теперь же его публично колесовали и четвертовали за доведение до самоубийства всеобщей американской кинолапочки. Беда в том… погодите-ка, да ведь это его настоящая жизнь, верно? Его собственная, очень реальная, напрочь испохабленная жизнь.

От этих воплей у него разболелась голова.

Рен поднял глаза на экран как раз вовремя, чтобы увидеть, как брызнула кровь, когда рыжая билась в конвульсиях.

«Не повезло, крошка. Вот что бывает, когда клюешь на красивое лицо и широченные плечи!»

Ни голова, ни желудок не могли больше выносить происходящее на экране. И Рен выскользнул из темного кинотеатра. Его картины имели бешеный успех по всему миру, поэтому он, смешавшись с толпой, наслаждавшейся теплой флорентийской ночью, поспешно огляделся, дабы убедиться, что никто его не узнал. Но туристы и местные жители слишком заняты бурной уличной жизнью, чтобы обращать на него внимание.

Не хватало еще иметь дело с фанатами!