До встречи с тобой - Мойес Джоджо

Мама признала, что, если принять во внимание бесконечные перестилания кроватей и стирку, пользы от того, что я ночую в пятницу и субботу у Пата, немного.

Да, и Патрик. Патрик стал совершенно одержимым. Он ел, пил, жил и дышал ради «Викинг экстрим». Его квартира, прежде скудно обставленная и опрятная, была набита расписаниями тренировок и диетическими планами. Он приобрел новый облегченный велосипед, который стоял в коридоре и который мне запрещалось трогать, поскольку я могла сбить точную балансировку его скоростных характеристик.

И Патрик редко бывал дома, даже в пятницу или субботу вечером. Из-за его тренировок и моей работы мы, похоже, привыкли проводить время врозь. Я могла отправиться за ним на стадион и смотреть, как он бегает кругами, пока не пробежит нужное количество миль, или остаться дома и смотреть телевизор в одиночестве, свернувшись в уголке широкого кожаного дивана. Еды в холодильнике не было, не считая кусочков индюшачьей грудки и мерзких энергетических напитков консистенции лягушачьей икры. Мы с Триной как-то раз попробовали один и выплюнули, изображая, словно маленькие дети, будто нас тошнит.

По правде говоря, мне не нравилась квартира Патрика. Он купил ее год назад, когда наконец почувствовал, что его мать способна справиться одна. Его бизнес процветал, и он сказал, что один из нас обязательно должен улучшить свои жилищные условия. Я полагала, это послужит толчком к разговору о нашем общем будущем, но почему-то этого не случилось, а мы оба не любили заводить разговоры на неловкие темы. В результате, несмотря на годы, проведенные с Патриком, в этой квартире не было ничего моего. Я так и не смогла ему признаться, но мне больше нравилось жить в родном доме с его шумом и лязгом, чем в этой бездушной, безликой берлоге холостяка с ее выделенными парковочными местами и эксклюзивным видом на замок.

Кроме того, в ней было довольно одиноко.

«Я должен соблюдать расписание, детка, — говорил Патрик, когда я жаловалась на одиночество. — Если я пробегу меньше двадцати трех миль на данном этапе игры, я просто не смогу вернуться в колею». Затем он сообщал мне последние новости о болях в голени или просил передать мазь для натруженных мышц.

В свободное от тренировок время он пропадал на бесконечных встречах с другими членами команды, примеряя экипировку и завершая подготовку к путешествию. Сидеть среди них было все равно что сидеть среди корейцев. Я понятия не имела, о чем они говорят, да и не слишком стремилась это выяснить.

А ведь через семь недель я должна была поехать с ними в Норвегию! Я так и не придумала, как сказать Патрику, что я не попросила Трейноров об отпуске. Какой отпуск? Мой контракт должен был закончиться меньше чем через неделю после «Викинг экстрим». Наверное, я по-детски отлынивала от принятия решений, но, по правде говоря, видела только Уилла и тикающие часы. Все остальное я едва замечала.

Трагическая ирония заключалась в том, что я даже не могла выспаться в квартире Патрика. Не знаю, в чем было дело, но если я ночевала у него, то приходила на работу с таким чувством, будто говорю через стеклянный кувшин, а под глазами у меня темнели круги. Я начала небрежно замазывать их консилером — своего рода косметический ремонт.

— Что происходит, Кларк? — спросил Уилл.

Я открыла глаза. Он сидел совсем рядом, склонив голову набок и наблюдая за мной. Похоже, это продолжалось уже долго. Я машинально поднесла руку ко рту, чтобы проверить, не текут ли слюни.

От фильма, который я должна была смотреть, остались только медленно плывущие титры.

— Ничего. Извините. Просто здесь очень тепло. — Я выпрямила спину.

— Вы заснули уже второй раз за три дня. — Уилл изучал мое лицо. — И выглядите просто ужасно.

И я ему рассказала. Рассказала о своей сестре, о том, кто где должен спать, и о том, как я не хочу поднимать шум, поскольку каждый раз, глядя на папу, вижу плохо скрытое отчаяние, оттого что он не может даже обеспечить своей семье дом, в котором мы все поместимся.

— Он до сих пор ничего не нашел?

— Ничего. Наверное, дело в возрасте. Но мы об этом не говорим. Это… — пожала я плечами, — слишком неловко для всех.

Мы дождались конца фильма, я подошла к проигрывателю, вынула диск и положила обратно в коробку. Почему-то мне казалось, что не стоило говорить Уиллу о своих проблемах. Они выглядели постыдно банальными по сравнению с его бедами.

— Я привыкну, — добавила я. — Все будет хорошо. Правда.

Уилл погрузился в размышления. Я вымыла руки и включила ему компьютер. Когда я принесла ему попить, он развернул свое кресло ко мне.

— Все просто, — сказал он, как будто продолжая разговор. — По выходным вы можете оставаться здесь. Одна из комнат пустует, а так от нее будет прок.

— Нет, не могу. — Я остановилась со стаканчиком в руке.

— Почему нет? Я не собираюсь оплачивать вам сверхурочные.

— Но что подумает ваша мама? — Я поставила стаканчик в держатель.

— Понятия не имею. — Наверное, я казалась встревоженной, поскольку он добавил: — Все в порядке. Я совершенно безопасен.

— Что?

— Если вы заподозрите, что я злодейски замышляю вас соблазнить, можете просто выдернуть мой штепсель.

— Смешно.

— Я серьезно. Подумайте об этом. Хотя бы как о запасном варианте. Все может измениться быстрее, чем вы думаете. Ваша сестра может решить, что вовсе не желает проводить дома все выходные. Или познакомится с парнем. Мир не стоит на месте.

«А вас, возможно, через два месяца уже не будет», — мысленно добавила я и тут же возненавидела себя за это.

— Одного я не пойму. — Уилл направился к двери. — Почему Бегун не предложил вам свою квартиру?

— Он предложил, — ответила я.

Уилл посмотрел так, как будто хотел продолжить разговор. Но, похоже, передумал.

— В общем, было бы предложено, — пожал он плечами.

Вот что любит Уилл:

1. Смотреть фильмы, особенно иностранные с субтитрами. Если постараться, его можно уговорить на боевик и даже мелодраму, но романтические комедии — уже слишком. Если я беру в прокате романтическую комедию, он насмешливо фыркает все 120 минут или подсчитывает клише в сюжете, пока мне не становится совсем не смешно.

2. Слушать классическую музыку. Он знает о ней ужасно много. Кое-какая современная музыка ему тоже нравится, но джаз он называет претенциозной мурой. Однажды он увидел содержимое моего MP3-плеера и так хохотал, что у него едва не выпала одна из трубок.