Начать сначала - Стил Даниэла

— Ты молодец, сынок, просто молодец. — Он быстро глянул вверх и улыбнулся Пакстон. — Вы тоже молодчина.

Тут она поняла, что человек, пришедший ей на помощь, — тот самый парень из Саванны, и ей почудилось, что они уже стали друзьями.

— Его зовут Джой — Пакстон старалась говорить спокойно, но тревожно поглядывала на обрубок руки. Вертолет снижался, она слышала, как отдается в радио голос пилота:

— Это Зулу. Мы снижаемся. Надо побыстрее. Садиться не будем. Запихните их как можно скорее, и мы летим.

— Дерьмо! — вновь ругнулся кто-то. Все утро Пакстон только и слышала это слово, и оно вполне подходило к тому, что она видела вокруг. — Как, мать его, мы можем запихать их по-быстрому, — взывал радист ко всем, кто мог его слышать.

— Не переживай, — печально ответил ему один из солдат, — если он еще так поболтается, запихивать будет уже некого.

Из следующей пятерки раненых двое уже скончались, оставались лишь семеро нуждавшихся в транспортировке, и четыре трупа. После спокойного начала день превратился в ад.

Тем не менее вертолет снизился и провисел достаточно долго, чтобы они успели погрузить врачей и четверых раненых, а потом прилетел второй вертолет за остальными. Они принадлежали к спасательной службе Медевака и показались девушке удивительно прекрасными. Она следила, как двое парней затаскивают в распахнутый люк Джоя, и только потом услышала, что молится вслух — только бы он выжил! Потом она обернулась и заметила на земле двоих убитых, заглянула в их открытые, ничего уже не видевшие глаза, рядом с ними вьетнамцы. Спотыкаясь, Пакстон побрела прочь, и в кустах ее стошнило. Немного спустя Ральф нашел ее там, бледную, обессиленную, форма Пакстон была сплошь покрыта кровью, даже волосы слиплись от крови, когда она бессознательно притронулась к ним рукой.

— Не унывай, малышка. Мне становилось дурно каждый день в течение первых шести месяцев в Корее. — Вздохнув, Ральф устроился на минутку рядом с ней. Бой понемногу затихал, дыхание смерти чувствовалось еще повсюду, но хотя бы обстрел был уже не столь интенсивен. Ральф подумывал, что надо бы возвратиться вечером в Сайгон, не оставаться на ночевку.

— Мы сегодня раздобыли немало первосортного материала, — произнес он, и Пакстон глянула на него с ужасом.

— Это ты называешь хорошим материалом? — Тут она вспомнила Жан-Пьера, его прославленный снимок: «Две маленькие мертвые девочки держатся за руки». Сердце разрывалось, стоило посмотреть на эту фотографию.

Не скрывая своего гнева, Ральф возразил:

— Не я затеял войну. Я приехал, чтобы писать о ней. Если мне удастся сделать так, чтобы читателей начало мутить от войны, они постараются прекратить Это. Может, тебя интересуют коктейль и вечеринки в офицерском клубе, но тогда следовало выбрать себе другую страну, потому что тут война очень уж некрасива. Коли тебе так хочется повеселиться, дождись Рождества: Боб Хоуп обещал заехать к нам.

— Мать твою! — Она злилась, она устала, испытывала подавленность и тошноту от всего, что пришлось уже увидеть. — Я приехала сюда за тем же, за чем и ты.

— В самом деле? Замечательно. Здесь нужны люди вроде нас с тобой. Люди, которые готовы рассказать правду об увиденном, готовы даже на смерть ради этого. Люди, которые не боятся правды. Так ты здесь за этим?

Девушка сердито глянула на него. Ральф слишком давил на нее, но ему нравилось, как она держится. Сильная, смелая, наблюдательная, и к тому же ей все небезразлично. Ему многое пришлось по душе в этой девушке. Первый сорт, как говорят здесь парни о тех, кого уважают.

— Да. Поэтому я здесь, — рявкнула Пакс. — Я приехала, чтобы написать правду об уродливой, мерзкой бойне. Точно так же, как вы, мистер.

— И это единственная причина? — подозрительно спросил он, едва дав Пакстон отдышаться. Тогда она решила повторить ему то, что поведала Жан-Пьеру относительно Питера.

— Примерно два месяца назад здесь погиб мой жених.

Ральф надолго призадумался, а потом посмотрел на Пакстон и, к ее ужасу, коротко приказал:

— Забудь о нем.

— Как ты можешь говорить такое? — Она была шокирована, оскорблена и за себя, и за Питера.

— Потому что какая бы причина ни привела тебя сюда, ты обязана забыть о ней, чтобы как следует выполнять Свою работу. Он ушел, ему ты ничем не поможешь, но ты можешь спасти других ребят вроде него, ты можешь помочь своей стране, если будешь писать искренне и объективно. Если единственная твоя цель — мстить за него или бережно хранить воспоминания, от тебя никому не будет пользы — ни погибшему, ни тебе самой, ни тем людям, для которых ты должна писать.