Начать сначала - Стил Даниэла

— Жду тебя там, — он глянул на часы, по всей видимости, торопясь, — в шесть часов.

— Замечательно.

Остаток дня Пакстон провела, в очередной раз прогуливаясь по Сайгону. В городе самое сильное впечатление на нее производили дети. Такие юные, ранимые, они казались подавленными, и все же, стоило опуститься на стул в кафе, они набегали и пытались продать все что угодно: героин, сигары, ворованный лимонад. Пакстон чувствовала, что попозже попытается написать и о них, о странном мире, таком далеком от всего, что она знала. И тем не менее, оглядываясь по сторонам, Пакстон радовалась, что приехала сюда.

К пяти часам она вернулась в гостиницу, переоделась в шелковое платье с цветочными разводами, нацепила новую пару сандалий и отправилась вниз по проспекту к «Континенталь-палас».

Нетрудно поверить, что этот город когда-то был прекрасен, в те времена, когда он принадлежал французам. Во многих отношениях он еще сохранил свое обаяние, но сразу под этой оболочкой угадывалось постоянное напряжение. Даже сидя в кафе, люди постоянно помнили, что враги окружают их со всех сторон и в любой миг в самом средоточии толпы может разорваться бомба.

Войдя в здание и проходя через бар, устроенный на террасе, Пакстон, как всегда, заметила Нигеля. Он развлекал двух армейских сестер одновременно, одна из них пристроилась у него на коленях, другая запустила руку ему в волосы, радостно хохоча. Пакстон не сказала ни слова, молча поднялась наверх, в офис «Тайм».

Там уже собралась изрядная толпа, и Ральф, поджидая ее, погрузился в оживленную беседу с шефом бюро относительно предстоящего съезда демократов в Чикаго. В тот год повсюду начинались волнения, с самого дня убийства Мартина Лютера Кинга, а тем более после недавней гибели Роберта Кеннеди.

Ральф изрекал мрачные пророчества:

— Думаю, в Чикаго будет побоище. — Как раз произнося эти слова, он увидел Пакстон и приветствовал ее теплой улыбкой. Он представил девушку всем и каждому, предложил ей опереться на его руку и, умело направляя, провел по большому залу, опекая, словно Пакстон была его маленькой сестренкой.

Его обращение тронуло Пакстон, и она призналась в этом Ральфу, когда, познакомив ее со всеми важными, на его взгляд, лицами, Ральф предложил ей стаканчик бренди.

— В самом деле, Ральф. Если бы не ты, я бы так и сидела в своем номере.

— Неизвестно еще, что лучше. — Он отхлебнул изрядный глоток. — Я чувствовал себя по-настоящему скверно, когда мы вернулись. Пожалуй, Нхатранг — это чересчур для первого раза.

Сразу окунаешься во все, что здесь происходит.

— В самый раз, — тихо возразила она, глядя в глаза Ральфу. — Я ведь здесь за этим, разве нет?

Тут он усмехнулся.

— Кстати говоря, я угадал верно. Вчера, вернувшись, я осторожненько провел небольшое расследование. Именно о тебе всем велено заботиться, возить на вечера в посольства и приглашать посетить «Золотое гетто», некогда так называлось сказочное здание на Гиа-Лонг-стрит.

— Надеюсь, больше никто меня не вычислит. — Она улыбалась в ответ.

— Не сумеют, — усмехнулся и Ральф, — тут ни у кого нет времени нянчиться с тобой. И коли мы уж заговорили об этом, — он испытующе поглядел на девушку, — как насчет еще одной поездки? Я собираюсь в Кучи, собрать материал по туннелям.

Думаю, тебе это может понравиться.

— Еще как. Снова в пять утра?

Ральф расхохотался. Такая серьезная, взволнованная.

— Я заеду за тобой в восемь. У нас будет полно времени.

Не забудь надеть свой боевой наряд.

Пакстон вздернула бровь:

— А как же чаепитие в клубе офицеров? Мои друзья в Сан-Франциско так расстроятся.

— Не волнуйся за них, Дельта-Дельта. — Ральф подмигнул ей. — Мы просто пошлем им пару пончиков.

Она сделала вид, будто хочет треснуть его за такие советы, но Ральф ловко увернулся и через несколько минут ушел.

Потом она спустилась вниз и сумела уклониться от беседы с Нигелем на террасе. К тому времени он накачался вдрызг и, похоже, не на шутку увлекся одной из медсестер. Пакстон спокойно вернулась в гостиницу, заказала ужин в номер и к десяти часам уже спала. На следующее утро ровно в восемь она ждала Ральфа Джонсона в вестибюле.

На этот раз он набрал другую команду: одного-единственного фотографа и шофера. Они получили в свое распоряжение джип военного образца и молоденького морячка в качестве водителя. Здоровенный, расположенный ко всем парень, рыжеволосый, с короткой стрижкой, голубыми глазами, на груди вытатуирован ковбой, а родиной он называл Монтану. Пакстон едва удалось скрыть улыбку, когда выяснилось, что прозвище у паренька тоже Ковбой. Ему сравнялось девятнадцать, он околачивался во Вьетнаме уже с прошлого Рождества, ему оставалось еще полгода до возвращения домой. Он говорил, что и здесь вполне доволен жизнью. Пока что его прикомандировали к информационному агентству и он развозил репортеров, видел всяких знаменитостей по всей стране.