Опасные тайны - Робертс Нора

— Ничего, — ответила Келси после продолжительного размышления. — Этим я просто отодвинула бы неизбежный скандал на другой раз.

— А ты живешь в «Трех ивах», чтобы досадить им?

— Конечно, нет! — Оскорбленная в лучших чувствах, Келси вскинула голову. — Конечно, нет… — повторила она спокойнее. — Тебе, наверное, все это смешно. Столько шума из-за каких-то там традиций и светских приличий.

— Просто мне кажется, что ты окончательно извелась, раздумывая над тем, кто ты такая, чего хочешь и почему. Может, хватит самокопаний и самобичеваний? — Он помолчал. — Ну как, тебе лучше?

— Намного. — Келси действительно вздохнула с явным облегчением. — Я рада, что ты оказался поблизости, Слейтер.

— Мне очень хотелось увидеть тебя, прежде чем я уеду. — Его пальцы скользнули по шее Келси, и она почувствовала, как по спине побежал приятный холодок. — Между прочим, из-за тебя мое расписание полетело к черту.

— В самом деле? — Келси по-прежнему не отрывала взгляд от рук, которые она сложила на коленях.

— Я начинаю думать о тебе еще до того, как открою утром глаза. Мужчина наиболее уязвим в трех случаях: когда он пьян, когда он занимается сексом, и утром, когда он еще не проснулся, но вот-вот проснется. Я не пью, а с тех пор как я увидел тебя, я потерял всякий интерес к занятиям любовью с другими женщинами. Но ты застала меня врасплох — в тот самый момент, когда я был беззащитен.

Мужчины много раз читали Келси стихи, но стихи никогда не трогали ее и даже не будили никаких романтических чувств. Теперь же, слушая мягкий, уверенный, вкрадчивый голос Гейба, она, заинтересовавшись, подняла голову — и попалась! Теперь он застал ее в тот момент, когда она была наиболее уязвима.

— Я боюсь тебя. — Келси понятия не имела, на самом ли деле она испытывает страх; эти слова она произнесла почти неосознанно.

— Значит, мы равны.

Гейб осторожно провел ладонями по голове Келси, отводя назад волосы и оттягивая момент, который — он знал — они долго будут помнить. Птичьи песни, косые лучи позднего солнца, душистые весенние цветы — все это должно было послужить прекрасной декорацией, на фоне которой их губы соединились, сердца дрогнули, а из самой глубины душ исторгся негромкий и протяжный стон, полный мучительной страсти.

— Когда я тебя целую, у меня внутри происходит нечто такое, отчего мне самому становится жутко. — Гейб прислонился головой к голове Келси, чувствуя, как его охватывают новые и вместе с тем странно знакомые эмоции. — Но еще больше пугает меня то обстоятельство, что после каждого поцелуя мне хочется целовать тебя снова и снова.

— И меня это пугает. Может быть, даже лучше, что ты на несколько дней уедешь. Мне нужно о многом подумать.

— Что касается меня, — небрежно бросил Гейб, — то я уже почти все решил.

Келси с трудом перевела дух и кивнула.

— Я тоже. — Не без сожаления она высвободилась из его объятий. — Удачи тебе в Кинленде. Спасибо за жилетку — мне нужно было выплакаться. И еще… наверное, мне был нужен ты.

Наоми не возражала, когда Келси объявила ей о своем решении отправиться в Кентукки вместе со всей командой. Больше того, ей очень хотелось, чтобы Келси поехала, но она старалась не думать об этом, как о чем-то само собой разумеющемся. Откровенно говоря, в последнее время Наоми просто боялась воспринимать что-либо как должное.

Единственным вопросом, вызывавшим разногласия между ними, была проблема с оплатой гостиницы.

Келси настаивала на том, чтобы самой оплатить дорожные расходы, что было Наоми совершенно непонятно. Внутри ее все кипело, но она молчала и во время приготовлений, молчала во время перелета, молчала, пока все они регистрировались в отеле. Только вечером, когда, покончив с остальными делами, Наоми пригласила дочь поужинать с ней в номере, ее недоумение выплеснулось наружу.

— Это же ни в какие ворота не лезет! — В волнении Наоми расхаживала из стороны в сторону, не обращая никакого внимания на легкую закуску и бутылку вина, которые она заказала исключительно для того, чтобы придать предстоящему разговору дружелюбный характер. — Ты приехала сюда как полноправный представитель «Трех ив», чтобы помогать Боггсу с Гордостью Виргинии. Это бизнес, а не познавательная экскурсия.

— Я приехала сюда, — поправила Келси, — потому, что сама так захотела, и еще потому, что не променяла бы Блюграсс Стейкс и дерби ни на что в мире. Что касается Горди, то в данном случае ты не права. Боггс и Моисей способны сделать все необходимое и без моего участия. Я им не нужна.

— Зато ты нужна мне! — не сдержавшись, выпалила Наоми. — Ты даже не можешь себе представить, как важно для меня чувствовать тебя рядом, знать, что ты захотела быть здесь, знать, что после всех потерь и разочарований мы снова будем вместе, и не только во время выводки, но и во время всех этих дурацких мероприятий, которые предшествуют самому главному — стремительному двухминутному броску наших лошадей. Да я предпочла бы неделю просидеть с тобой в отеле, чем выиграть дюжину дерби, а ты не позволяешь мне оплатить твой гостиничный счет!

Келси была несколько ошарашена горячностью и откровенностью Наоми и только молча следила за тем, как она меряет шагами ковер. Ей еще не приходилось видеть мать такой взволнованной, кипящей, брызжущей эмоциями, но зато она наконец узнала в Наоми женщину, которая так весело улыбалась на своей свадебной фотографии и так бесшабашно флиртовала с мужчинами. И которая застрелила одного из них.

— Просто это показалось мне не совсем правильным, — осторожно начала она и тут же остановилась, увидев, как поднялись брови Наоми.

— Почему — неправильным? Потому что не я тебя воспитала? Потому что я сидела в тюрьме вместо того, чтобы учить тебя завязывать шнурочки и бантики?

— Я не это имела в виду…

— Я не надеюсь, что ты простишь меня за это, — перебила Наоми. — И не жду, что ты это забудешь, как не жду, что ты полюбишь меня и будешь считать своей матерью. Я надеялась только, что «Три ивы» станут для тебя родными, но этого, увы, не произошло. Что ж, тем хуже для меня!

«И эту бурю я накликала лишь тем, что позволила себе воспользоваться собственной кредитной карточкой?» — удивленно подумала Келси.

— Откровенно говоря, — осторожно начала она, готовясь отразить следующий выпад, — я действительно отношусь к «Трем ивам» как к своему дому. Но это не значит, что я могу злоупотреблять своим положением на ферме. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

Келси ждала взрыва, но взрыва не последовало. Наоми, с видимым усилием подавив свой гнев, села в кресло.

— Если ты не хочешь, чтобы это путешествие оплатила я, то пусть деньги заплатят «Три ивы». Твоя работа на ферме уже стоила тебе по крайней мере части наследства, и я чувствую себя виноватой…