Начать сначала - Стил Даниэла

— Я понимаю, что следовало бы договориться заранее, — негромко продолжал он, — но может быть, вы согласились бы перекусить вместе со мной, прежде чем я поеду назад? Я не так уж и спешу. — Билл глубоко заглянул ей в глаза, и Пакстон едва не дрогнула под натиском его мощи. В нем так странно и трогательно сочетались сила и мягкость.

Сердце Пакстон пропустило один удар.

— С удовольствием.

Он явно обрадовался ее ответу, а потом на минутку призадумался:

— Вам покажется очень глупым, если я приглашу вас в офицерский клуб, здесь, на базе, на гамбургер с молочным коктейлем? Я мечтаю об этой снеди вот уже целую неделю, — по-мальчишески признался он, и Пакстон рассмеялась.

Он повел ее по территории базы, и они беззаботно болтали о Сайгоне и «Каравелле», той гостинице, где остановилась Пакстон, и о колледже, в котором она училась. Он сказал, что в Вест-Пойнте много играл в футбол, и Пакстон охотно поверила в это после того броска, который он продемонстрировал несколько дней назад, вынося ее из-под разрыва. Когда они вошли в клуб, как раз поставили пластинку «Битлз» и многие начали танцевать. Здесь ощущался легкий, домашний аромат Америки, и во второй раз с момента своего приезда Пакстон внезапно ощутила тоску по дому. В первый раз это случилось, когда отец Питера позвонил ей из Сан-Франциско.

Они заказали гамбургеры и жареную картошку, Пакстон пила колу, а Билл предпочел пиво, оба они наблюдали, как люди танцуют, и слушали музыку. После «Битлз» поставили «I Can't Get No Satisfaction», любимую всеми песенку, а потом «Proud Man», которая Пакстон нравилась еще со времен Беркли.

— Так когда вы закончили университет? — задал он светский вопрос, покуда они слушали музыку и болтали. Здесь Квинн выглядел моложе, словно напряжение отпустило и он мог расслабиться. Пакстон даже не чувствовала сейчас этот его электрический заряд. Она рассмеялась в ответ на его вопрос.

— Я и не заканчивала, — печально призналась она, — мне следовало защитить диплом в июне, а я все бросила.

— Это же чудесно, — рассмеялся он, — так соответствует духу поколения. — Он явно поддразнивал Пакс, ему это не казалось столь уж важным, и Пакстон, сидя с ним рядом, тоже перестала воспринимать свое исключение как драму. Какая разница, будет у нее ученая степень или нет?

— Все это вроде как обрушилось на меня весной, и я… не знаю, как сказать… я почувствовала разочарование.

— А как теперь? — Квинн поглядел ей прямо в глаза. Ему и впрямь все равно, чем она занималась в колледже. Пакс привлекала его по-взрослому. Она попала во взрослый мир подлинной жизни, реальной ответственности, здесь смерть настигала внезапно и тех, кто учился в университете, и тех, кто ничего не заканчивал.

— Теперь это уже не важно.

— Вот что делает с человеком Вьетнам, — загадочно произнес капитан, отхлебывая пиво, а Пакстон старалась не замечать, как он красив. В конце концов, он ведь женат. — Все то, что казалось самым важным, утрачивает значение, и дом, и автомобиль, и все чертовы мелочи, на которые уходило столько сил.

А вещи, которые вроде как сами собой разумелись, оказываются гораздо сложнее… здесь начинаешь думать о людях… ради них и пытаешься остаться в живых. — Он ни на миг не отводил глаз от девушки. — Дом уже так далеко, а ведь предполагается, что мы сражаемся именно за свой домашний очаг.

— Вы тоже сражаетесь за свой дом? — тихо спросила она.

— Теперь я уже не уверен в этом. Если вам так уж хочется знать правду, я вообще не знаю, за что мы тут бьемся. Я уже четвертый срок отбываю во Вьетнаме и, честное слово, понятия не имею, зачем я это делаю. Болтают, будто мы должны завоевать умы и сердца здешнего народа, но это все вздор, Пакс. Ни фига мы не завоюем. Они видят только одно: мы убиваем их соплеменников и разоряем их страну. Они совершенно правы: именно этим мы и заняты.

— Тогда почему вы остались? — с грустью спросила она.

Ей все хотелось понять, как это люди добровольно отправляются во Вьетнам. Никто словно бы и не помнил, как попал сюда, кроме забритых мальчиков. Все остальные уже не знали, а если когда-то знали, давно позабыли.

— Я остаюсь потому, что здесь убивают американских парней. Пока я здесь, я могу хоть кого-то из них защитить. Возможно, я делаю свою работу уже достаточно давно, чтобы научиться исполнять ее чуточку лучше, чем другие. А может, и нет, — проговорил он со вздохом, приканчивая пиво, — может быть, никакой разницы, ни черта.