Начать сначала - Стил Даниэла

Эта мысль лишала мужества, но так все думали и говорили в какие-то моменты. Каждый порой замечал, что все совершавшееся напрасно.

— Вы храбрая девушка, — похвалил он, припомнив готовность, с какой она спустилась в туннель. — Пока еще никто из гостей лагеря не делал этого, а уж тем более женщины. Даже мужчины обычно пугаются до смерти, хотя и стараются это скрыть. — Его глаза ярко засверкали от восхищения.

— Спасибо. Наверное, я просто глупа.

— Все мы, должно быть, глупы, — ласково возразил он. На следующий день после ее отъезда он потерял еще двоих, в том числе и молоденького радиста, выбравшего себе позывные «Тонто».

Он не стал говорить об этом девушке. Ни время, ни место не подходили для такого разговора, да и какое это имело значение.

Потом они вышли в теплую ночь и немного прогулялись. В лагере по крайней мере они почти что в безопасности, кроме тех моментов, когда дают себя знать бомбы и снайперы.

— Я хотел бы как-нибудь показать вам страну. Она очень красива, даже сейчас. — Об этой стране он часто думал с искренней любовью.

— С удовольствием. На прошлой неделе я ездила в Бьенхоа. Мне бы хотелось увидеть как можно больше, но я пока не разобралась, куда надо ехать.

— Я могу все вам показать, — тихо повторил он, а затем обернулся к ней. — Не знаю, что мне делать с вами, — с растерянным видом проговорил он. — Я… я никогда не встречал никого, похожего на вас. — Она была польщена и почувствовала, как ее тянет к нему. Она не знала, что ему ответить.

— Как же твоя жена? — Она решила быть с ним совершенно откровенной и желала, чтобы он был полностью искренен с ней, казалось, что и он хочет того же.

— Мы провели в браке десять лет, с той поры как я окончил Вест-Пойнт. Народили троих детей. Трех девчонок, как это ни смешно, — он усмехнулся. — Я-то всегда думал, у меня будут только сыновья. Ее уже тошнит от армии. Она из военной семьи, как и я сам, я думал, она понимает, на что идет, но она этого не сознавала, а может быть, и догадывалась, но не верила, что так устанет от всего этого. Теперь она требует, чтобы я возвращался домой, а я — я попросту не могу.

— Ты любишь ее? — Пакстон прямо глядела ему в глаза, она хотела знать, на что решился этот человек, и он готов был все высказать ей.

— Раньше любил. Теперь не знаю. Мы встречаемся пару раз в году в Токио или Гонконге и спорим о нашем будущем. Она хочет, чтобы я нашел себе гражданскую работу, а я вовсе не уверен, что способен на это. Мне тридцать два года, что я могу предложить? Умение ползать по вьетконговским туннелям — стаж четыре года? Ловкость, благодаря которой мне удалось не наступить на мины? Ответственность за своих ребят? Ну и куда годится весь этот опыт? Стать руководителем бойскаутов, что ли? Понятия не имею. Этому я учился. Думаю, в этом все дело, — печально заключил он, — я попросту профессиональный убийца.

— А скольких людей ты спас за время службы? — тихо возразила Пакстон. — Ведь именно это ты и умеешь делать. Ты стараешься, чтобы твоих людей не убивали.

— Должно быть, так. — Она оказалась очень чуткой, и ему это нравилось, ему нравилось, как она сообразительна и честна, отважна и красива. В ней он видел все, чего недоставало Дебби. Его жена только и делала, что ныла и жаловалась, то насчет детей, то насчет дома, в котором они жили, и насчет его родителей и своих, и насчет Вьетнама и жалованья, и так далее, пока он не удирал. Он испытывал потребность в чем-то более существенном, только до сих пор не понимал в чем, до той минуты, неделю назад, пока не повстречал Пакстон.

— Я хочу кое-что сказать тебе. — Он хотел поведать ей всю правду. — У меня были связи с несколькими женщинами.

Ничего особенного. Пара медсестер… одна офицерша в Лонгбине… как-то раз девушка из Сан-Франциско, но это все на разок.

Все они знали, что я женат, и отношения у нас складывались простые и недолгие. Но… я ведь даже не знаю, нравлюсь ли я тебе… это совсем по-другому… мне никогда не встречалась женщина, подобная тебе. — Он хотел, чтобы она поняла это.

Девушка улыбнулась, стоя в луче света. Не задумываясь, Пакстон приподнялась на цыпочки и коснулась его щеки.

— Спасибо.

Этот маленький жест растрогал его до слез. Никто не прикасался к нему с нежностью уже столь давно, что он забыл, что такое ласка"

— Похоже, я влюбился в тебя. Возможно ли, чтобы взрослый человек полюбил девочку, да еще в таких местах, и из этого вышло бы что-нибудь путное? — В их положении была особая острота, которую Билл едва угадывал. Казалось, что жизнь дана им лишь на краткий миг.