Жажда странствий - Стил Даниэла

— Анни, ты могла бы посидеть с ним хотя бы час. Не забудь, он помогает тебе. — Одри говорила ледяным тоном.

— Ну и что? А кому ему еще помогать? Тебе он тоже помогает, вот ты с ним и сидишь. Тебе-то больше нечего делать.

Ничего, кроме презрения, она к своей старшей сестре не испытывала. Всю жизнь сестра заботилась о ней, и она не видела причины, почему что-то должно измениться теперь. Сестра так и осталась старой девой, так ведь? А теперь, когда она обзавелась этой дурацкой маленькой китаянкой, ни один мужчина к ней и не приблизится. Аннабел не церемонилась, рассказывая об этом своим друзьям, даже намекала, что мать девочки скорее всего сама Одри. Одри не обращала внимания на все эти инсинуации. Она любила Мей Ли, будто та и вправду была ей родной дочерью, а на сплетни ей было наплевать. Однако неприятно было наблюдать, как Аннабел губит свою жизнь, крутит романы с кем попало, и сколько она ни говорит с ней, умоляя ее прекратить эту вакханалию, — все бесполезно. Как видно, сестра твердо решила потратить свою жизнь на слабых мужчин и крепкие напитки. В конце концов Одри оставила попытки что-либо изменить, хотя и печально было наблюдать, как рушится жизнь сестры. Развод проходил более чем неприятно, Харкорт несколько раз появлялся в доме, скандалил с Аннабел и ее адвокатами. Дедушка отдал распоряжение дворецкому больше не пускать его в дом, но Харкорт все-таки приходил, и всегда пьяный. Дед не мог больше этого выносить и сказал об этом Одри.

— Да и саму Аннабел переносить трудно, — согласилась Одри. — Очень тебе сочувствую.

— Я должен был бы купить ей где-то дом, — вздохнул дед, — но я слишком стар для таких хлопот. Скоро я покину вас, тогда владелицами дома станете вы обе. Места тут хватит и для вас, и для всех ваших детей, и беленьких, и желтеньких. — Он улыбался. Он оставлял им в совместное владение и дом в Тахо. «Пожалуй, это не самое мудрое решение», — подумала Одри. Она предпочла бы жить одна, все равно в каком доме.

Жизнь в тесном соседстве с Аннабел превратится в сплошное мучение. Но она ничего не сказала деду, только пожурила его: у него нет никаких оснований предаваться мрачным мыслям, сказала она. Но основания были, это Одри видела. Он сильно похудел за последние месяцы, и, когда бы она и Мей Ли ни заходили к нему, днем или перед ужином, они неизменно заставали его спящим. Мей Ли начала ходить. Широко раскрыв горящие восторгом глаза, качаясь из стороны в сторону, она храбро устремлялась к противоположной стене комнаты. В рождественский вечер Одри нарядила Мей Ли в красное бархатное платьице, завязала в ее черных шелковистых волосах атласный красный бант, на ноги надела белые чулочки и крошечные черные туфельки. Какой долгий путь эта девочка проделала из Харбина! С гордостью глядя на малышку, Одри посадила ее деду на колени.

Маленькая Ханна уже спала, Уинстона горничная увела наверх в наказание за то, что он разбил хрустальный графин и испортил деду настроение. Няньки у детей снова не было, Аннабел развлекалась вовсю и почти не бывала дома, и Одри волей-неволей приходилось заботиться и о ее детях.

— Где твоя сестра, Одри? Как-никак, а сегодня Рождество.

— Думаю, ужинает у Стэнтонов.

— Как странно, что не дома, — саркастически заметил дед и нахмурился, глядя на Одри. — Я думаю, Одри, тебе надо перестать быть нянькой для ее отпрысков, стоит ли посвящать им свою жизнь?

— Все уладится, дедушка, Аннабел в конце концов найдет детям няньку.

Но сама Одри уже не верила, что что-то переменится. Надо бы положить этому конец, но как не хотелось скандалов в доме.

Дед ужасно нервничал, когда они с Аннабел начинали выяснять отношения. Теперь он болезненно реагировал на все: на звонок у входной двери, на телефон, на шум проезжающих мимо дома машин. Жаловался, что все слишком быстро двигаются, слишком громко говорят, слишком громко ревут машины за окнами, хотя сам слышал все хуже и хуже. В памяти его сохранился другой, более спокойный и тихий мир, а этот, теперешний, угнетал его.

Одри старалась как могла доставить ему какие-то радости, заботливо ухаживала за ним.

Подыскать хороших домашних слуг было не так легко, не то что в прошлые времена, люди теперь предпочитали работать на промышленных предприятиях и в магазинах, там они чувствовали себя более независимыми. Все чаще Одри отмечала про себя, что сама скребет стену, чистит ковер, пылесосит комнаты. Но сейчас, глядя на нее, никто не сказал бы, что ей приходится выполнять черную работу — красивая, в темно-синем вечернем платье, она сидела у камина рядом с дремлющим Эдвардом Рисколлом. Няня отнесла Мей Ли наверх, а они еще долго сидели у камина. Одри потягивала херес и вспоминала прошедший год, Китай, как она пела с детьми в приюте рождественские гимны.