Я научилась просто, мудро жить - Ахматова Анна Андреевна

Николай Гумилев

Ахматова гордилась своим великодушием:

Гумилев лучше понимал, что происходит. В конце первого года воли он написал жене такие слова:

Ho и эта правда не была настоящей правдой. Анна имела право ответить на горькое письмо мужа словами Баратынского, выбранными для эпиграфа к «Четкам»:

Отпущенный на волю Гумилев тут же, на глазах у жены, стал ухаживать за сестрой своего ученика Георгия Адамовича. Вскоре Таня Адамович стала его официальной любовницей. С тех пор Ахматова на амурные приключения милого друга Коли перестала реагировать. Однако день этой измены запомнила. П. Лукницкий отмечает в Дневнике, что, диктуя ему сведения о трудах и днях Гумилева и упомянув, что 6 января 1914 года он познакомился с Таней Адамович, Анна Андреевна «чуть вздохнула», и ему «показалось, что этот вздох был не случайным».

* * *

• Выбрала сама я долю
• Другу сердца моего:
• Отпустила я на волю
• В Благовещенье его.
• Да вернулся голубь сизый,
• Бьется крыльями в стекло.
• Как от блеска дивной ризы,
• Стало в горнице светло.

4 мая 1915, Петербург

* * *

• Покорно мне воображенье
• В изображеньи серых глаз.
• В моем тверском уединенье
• Я горько вспоминаю Вас.

• Прекрасных рук счастливый пленник
• На левом берегу Невы,
• Мой знаменитый современник,
• Случилось, как хотели Вы,

• Вы, приказавший мне: довольно,
• Поди, убей свою любовь!
• И вот я таю, я безвольна,
• Но все сильней скучает кровь.

• И если я умру, то кто же
• Мои стихи напишет Вам,
• Кто стать звенящими поможет
• Еще не сказанным словам?

Июль 1913, Слепнево

* * *

• Вечерние часы перед столом.
• Непоправимо белая страница.
• Мимоза пахнет Ниццей и теплом.
• В луче луны летит большая птица.

• И, туго косы на ночь заплетя,
• Как будто завтра нужны будут косы,
• В окно гляжу я, больше не грустя,
• На море, на песчаные откосы.

• Какую власть имеет человек,
• Который даже нежности не просит!
• Я не могу поднять усталых век,
• Когда мое он имя произносит.

Лето 1913, Слепнево

* * *

• Мальчик сказал мне: «Как это больно!»
• И мальчика очень жаль.
• Еще так недавно он был довольным
• И только слыхал про печаль.

• А теперь он знает все не хуже
• Мудрых и старых вас.
• Потускнели и, кажется, стали уже
• Зрачки ослепительных глаз.

• Я знаю: он с болью своей не сладит,
• С горькой болью первой любви.
• Как беспомощно, жадно и жарко гладит
• Холодные руки мои.

<Октябрь> 1913

* * *

• Здравствуй! Легкий шелест слышишь
• Справа от стола?
• Этих строчек не допишешь —
• Я к тебе пришла.
• Неужели ты обидишь
• Так, как в прошлый раз, —
• Говоришь, что рук не видишь,
• Рук моих и глаз.
• У тебя светло и просто.
• Не гони меня туда,
• Где под душным сводом моста
• Стынет грязная вода.

Октябрь 1913, Царское Село

* * *

• Знаю, знаю – снова лыжи
• Сухо заскрипят.
• В синем небе месяц рыжий,
• Луг так сладостно покат.

• Во дворце горят окошки,
• Тишиной удалены.
• Ни тропинки, ни дорожки,
• Только проруби темны.

• Ива, дерево русалок,
• Не мешай мне на пути!
• В снежных ветках черных галок,
• Черных галок приюти.

Октябрь 1913, Царское Село

* * *

• У меня есть улыбка одна:
• Так, движенье чуть видное губ.
• Для тебя я ее берегу —
• Ведь она мне любовью дана.
• Все равно, что ты наглый и злой,
• Все равно, что ты любишь других.
• Предо мной золотой аналой,
• И со мной сероглазый жених.

Ноябрь 1913

* * *

• Со дня Купальницы-Аграфены
• Малиновый платок хранит.
• Молчит, а ликует, как Царь Давид.
• В морозной келье белы стены,
• И с ним никто не говорит.

• Приду и стану на порог,
• Скажу: «Отдай мне мой платок!»

16 ноября 1913, Царское Село

В. К. Шилейко, 1910-е гг.

* * *

• Косноязычно славивший меня
• Еще топтался на краю эстрады.
• От дыма сизого и тусклого огня
• Мы все уйти, конечно, были рады.

• Но в путаных словах вопрос зажжен,
• Зачем не стала я звездой любовной,
• И стыдной болью был преображен
• Над нами лик жестокий и бескровный.

• Люби меня, припоминай и плачь!
• Все плачущие не равны ль пред Богом?
• Мне снится, что меня ведет палач
• По голубым предутренним дорогам.

<16 ноября> 1913