Я научилась просто, мудро жить - Ахматова Анна Андреевна

5 марта 1953 года умер Сталин. Во ознаменование этого события Анна Андреевна впервые за много лет переступила порог Ленинградского отделения Союза писателей. Собрание было, конечно, траурным: собратья Ахматовой по перу в скупых слезах прощались с родным и любимым «отцом народов». Видеть эти слезы ей было и тошно, и стыдно, но она все-таки высидела до конца церемонии, уж она-то знала, что наступает новая эпоха, им, слепцам, пока не видимая.

Николай Николаевич Пунин до этой эпохи не дожил: умер в воркутинском лагере. И как и следовало ожидать – в августе.

Это бесхитростное и вроде бы обыкновенное письмо свидетельство драгоценное. Оно точнее и достовернее, нежели суждения наблюдателей со стороны, объясняет, почему Анна Андреевна до конца жизни относилась к Ирине Николаевне как к своей приемной дочери, хотя это и возмущало ее родного сына. Они вместе пробедовали пять долгих лет после того, как в 1949-м арестовали сначала (26 августа!) Николая Николаевича, а затем (в ноябре) и Льва Гумилева. После смерти Сталина появилась надежда, но Анна Андреевна суеверно боялась августа… И, видимо, заразила этим суеверным ужасом Ирину. Защищаясь от страха, они и поехали на электричке на дачу к младшему брату Николая Николаевича – полковнику Льву Пунину.

Было это 22 августа 1953 года… А осенью стало известно, что 21 августа, т. е. за день до этой поездки, в лагере под Воркутой Николай Николаевич Пунин скончался. Впоследствии и Ахматова, и Ирина Николаевна считали, что внезапное, ничем как будто не мотивированное желание повидать Л. Н. Пунина возникло не просто так, что был какой-то сигнал, который колдунья Акума, так в семье Пуниных называли Анну Ахматову, почуяла.

Все подтверждалось: август был месяцем беды, апрель – месяцем счастья.

15 апреля 1956 года, в день рождения Николая Гумилева, после восьми лет каторги вернется ее сын.

Анна Ахматова. 1958 г.

О ДЕСЯТЫХ ГОДАХ

• Ты – победительница жизни
• И я – товарищ вольный твой.

Н. Гумилев

• И никакого розового детства…
• Веснушечек и мишек, и игрушек,
• И добрых тёть, и страшных дядь, и даже
• Приятелей средь камешков речных.
• Себе самой я с самого начала
• То чьим-то сном казалась или бредом,
• Иль отраженьем в зеркале чужом,
• Без имени, без плоти, без причины.
• Уже я знала список преступлений, —
• Которые должна я совершить.
• И вот я, лунатически ступая,
• Вступила в жизнь и испугала жизнь.
• Она передо мною стлалась лугом,
• Где некогда гуляла Прозерпина.
• Передо мной, безродной, неумелой,
• Открылись неожиданные двери,
• И выходили люди и кричали:
• «Она пришла, она пришла сама!»
• А я на них глядела с изумленьем
• И думала: «Они с ума сошли!»
• И чем сильней они меня хвалили,
• Чем мной сильнее люди восхищались,
• Тем мне страшнее было в мире жить,
• И тем сильней хотелось пробудиться.
• И знала я, что заплачу сторицей
• В тюрьме, в могиле, в сумасшедшем доме,
• Везде, где просыпаться надлежит
• Таким, как я, – но длилась пытка счастьем.

4 июля 1955, Москва