Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1 - Дюма Александр

Книга, которую мы наконец публикуем, — это, помимо всего прочего, призыв продолжать поиск потерянных рукописей.

Полемика

Итак, найденное мной письмо, адресованное Анри д'Эскампу, которое навело на след романа, было отголоском полемики, которую вызвала первая глава романа — «Долги Жозефины».

Действительно, 8 января на первой странице «Ле Пэи», которая после государственного переворота 2 декабря 1851 года стала официальной газетой принца-президента, будущего Наполеона III, Анри д'Эскамп обрушился на Александра Дюма, правда, не называя его имени. Бонапартист д'Эскамп считал Дюма виновным в попытке очернить память императрицы Жозефины:

«Долги Жозефины. Мы просим читателя поверить, что заголовок, который он только что прочитал, написан не нами. Это название главы из "романа с продолжением", который появился в первых номерах "Монитёр юниверсель". Автор выводит на сцену первого консула, его супругу и секретаря, г-на де Бурьена, заставляя их объясняться на смешном языке и приписывая им невероятные чувства, против чего громко протестует История. Мы приведем в пример несколько строк, чтобы вы могли оценить всю неуместность подобной публикации».

За многословным опровержением всего, что автору письма кажется неуместным, следует панегирик Жозефине:

«Образ Императрицы, все яснее проступающий сквозь рассеивающиеся облака недоброжелательности или глупости, которые неоднократно пытались бросить на него тень, предстает перед нами словно венок славы и великодушия, возложенный на победоносное чело Наполеона. В памяти французского народа, который так любил ее, в памяти потомков она всегда останется "доброй Жозефиной"».

Несомненно, Александр Дюма был доволен той шумихой, которая сопровождала выход в свет его романа.

Однако, отвечая бонапартисту и документально подкрепляя свою точку зрения, он не упускает возможности изложить в очередном, весьма пространном письме свои взгляды на историю и пользуется случаем, чтобы в истинном свете представить Наполеона III, освободителя Италии. Письмо, о котором здесь идет речь, было напечатано в «Монитёр юниверсель» 9 или 10 января 1869 года с таким предисловием: «Мы адресуем настоящее письмо г-ну директору газеты "Ле Пэи" с просьбой опубликовать его».

«Господину директору газеты "Ле Пэи".

Сударь, существует два способа писать историю.

Первый — ad narratum, чтобы рассказать, — как это делает г-н Тьер.

Другой способ — ad probandum, чтобы доказать, — как это делает Мишле.»

Последний способ кажется нам наилучшим, и вот почему. Историк, прибегающий к первому способу, изучает официальные источники: «Монитёр», газеты, письма и документы, хранящиеся в архивах, — иными словами, описания событий, сделанные их участниками и, следовательно, ими искаженные, чтобы самим предстать в наиболее выгодном свете.

Так, Наполеон на острове Святой Елены заново переписал свою жизнь, отредактировав ее для будущих читателей. Г-н де Монтолон показывал мне подлинную записку, которая сообщала Гудсону Лоу о смерти Наполеона. В ней было три исправления, сделанных рукой самого Наполеона. Наполеон и умереть собирался по-наполеоновски.

Такая манера изложения исторических событий, по нашему мнению, противоречит истине и подтверждает изречение г-на де Талейрана о том, что «язык нам дан для того, чтобы скрывать свои мысли».

Другой способ писать историю совершенно отличен от первого. События, а точнее, неопровержимые факты, выстраиваются в хронологическом порядке, и затем историк ищет в мемуарах современников побудительные причины и следствия этих событий. И наконец, делает выводы, к которым не могут прийти те, кто пишет лишь затем, чтобы рассказать, — выводы, которые становятся заслуженной наградой тем, кто пишет, чтобы доказать.

Так, например, история, написанная ad narratum, скажет: объединение Италии стало возможно благодаря содействию, оказанному Наполеоном III.

История, написанная ad probandum, ответит: объединение Италии произошло вопреки воле Наполеона III, который принял как случившийся факт захват Сицилии, но пытался помешать Гарибальди пересечь Мессинский пролив. Великий герцог Тосканский, а вслед за ним и другие пали, несмотря на поддержку, которую им, по приказу г-на Валевски, оказывал наш консул в Ливорно. Консул не справился с порученным ему делом и был выслан в Америку.

Именно таким образом, входя в мельчайшие детали, я написал четыреста томов исторических романов, в которых правды больше, чем в исторических трудах.